Повелитель демонов - Александр Якубович
Борясь с головокружением и хватаясь за стену, я побрел к лестнице. Надо поесть и выспаться. Мое заклинание увеличило долг перед Нильф, но выиграло для меня день на подготовку к встрече рейнджеров.
Я не собирался убивать темных эльфов, только если они сами не начнут нарываться. Но щелкнуть по носу цепного пса королевы Ирен — тут я уже удержаться не смогу, как бы ни хотелось не бередить старые раны и обиды.
Глава 11
Клетка
Четвертая печать, поспешное создание голема, удар ритуальным ножом в сердце. Боги исцелили мои раны, сейчас кожа на груди была нетронутой и чистой, но у всего есть своя цена.
Я был отвратительно слаб.
К подобному колдовству за всю свою долгую жизнь я прибегал всего шесть раз — это был седьмой. И каждое такое перевоплощение отнимало у меня все больше и больше сил. Возможно, в следующий раз боги перенесут мой дух в голема, но вот назад возвращать его уже откажутся.
— Господин Фиас! Фиас! Feuasadh!
Голос звучал будто бы издалека, прорываясь через черную пелену сна и вонзаясь в голову.
— Feuasadh! Проснись!
Маленькие руки легли на плечо, и я почувствовал, как меня трясут. Кое-как разлепив глаза, я увидел склонившуюся надо мной Лиан. По лицу девочки было видно, что она сильно обеспокоена, почти напугана.
— Feuasadh! — повторила эльфийка, ловя мой взгляд. — Уже полдень!
Точно. Когда я вчера ночью ввалился в дом, весь измазанный собственной кровью, я приказал Лиан разбудить меня, если сам не проснусь до полудня.
Состояние было сродни тяжелому похмелью. Голова гудела, во рту стоял мерзостный привкус, руки и ноги ощущались набитыми соломой тряпками.
Убедившись, что я открыл глаза, Лиан бросилась к окну и распахнула ставни, запуская в мою спальню обжигающий глаза свет и морозный зимний воздух.
По глазам девочки я видел, что ее сжирает любопытство. Я так ничего и не объяснил Лиан, но мое состояние говорило само за себя. Сейчас же девочка выглядела еще более встревоженной, чем вчера вечером, а я все так же ничего не собирался говорить эльфийке. Незачем лишний раз пугать ребенка. Я разберусь с Эрегором и его бойцами, а если нет — она все поймет сама, когда рейнджеры подойдут к башне.
В отличие от большинства, Эрегор не был трепачом и всегда отвечал за свои слова. Именно это его качество — его слово и дело никогда не расходились — и сделало эльфа доверенным лицом королевы Ирен по всем возможным поручениям. Особенно, по щекотливым, где надо было пустить кому-нибудь кровь и при этом не трепаться на каждом углу.
Высокомерие эльфов, словно медаль, имело две стороны. С первой, очевидной и всем известной, они были заносчивы и презирали все прочие народы Менаса, о чем с удовольствием напоминали при удобном случае. Частенько эльфы, что темные, что светлые, называли другие народы «букашками» или «насекомыми», намекая на небольшую продолжительность их жизни. Народы Менаса обычно отвечали эльфам взаимностью.
Вторая же сторона этого их порока очень часто приводила к тому, что эльфы недооценивали своих противников. Самый яркий тому пример — попытка захвата побережья Северного моря для того, чтобы объединить два королевства эльфов наземным путем. Они недооценили людей, за что жестоко поплатились светлые эльфы, а темные — ушли в изоляцию в своих Вечных Лесах.
Я очень надеялся, что расовая черта Эрегора выветрила из головы эльфа всю ту науку, которую он впитал во времена моей жизни в Н’аэлоре. Была надежда, что он, видя во мне старика, коим я и являюсь, не проявит излишнего рвения, а значит, я смогу уладить этот вопрос либо простой демонстрацией силы, либо с минимальными потерями.
Вот только его слова о том, что он прихватил с собой четырех жрецов, говорили о том, что наше столкновение легким не будет. Эрегор не просто так был приближенным Ирен, и не просто так он называл меня учителем даже после того, как я был изгнан королевой Темных из Н’аэлора. Эльф знал, с кем имеет дело, поэтому и подготовился, решил отравить меня и взять башню, пока хозяина нет дома.
Но эта уловка раскрыла и основную слабость Эрегора. Он не был готов к прямому столкновению и всячески пытался его избежать. А это означало только одно — мои шансы на победу крайне велики.
Я не хотел делать Вечные Леса своим открытым врагом, хватало и старой неприязни между мной и королевой Ирен. Вот только это желание худого мира вместо доброй войны было взаимным: и сама Ирен, и ее приближенные понимали, что не стоит ссориться с Владыкой Демонов. Я был, как старый пёс, который новых трюков уже не выучит, но и того, что я делал по молодости хватит с лихвой, чтобы превратить половину Н’аэлора в пустоши так же, как это сделали святоши из Трех Орденов с Садами Армина. Но если сейчас в Армине все равно можно жить, то после меня Н’аэлор превратится в кишащую тварями и магическими аномалиями ловушку, наподобие Мертвых Топей.
Когда я начал вставать с кровати, Лиан подбежала ко мне и подставила плечо. Опираясь на девочку, я кое-как добрел до кухни.
— Поставь воду, — скомандовал я. — Вон тот мешочек, в углу, на полке. Возьми пару щепоток, добавь в чай. Только не переборщи! И подай мед…
Теплое питье с бодрящим порошком, которым пользовались разведчики орков, чтобы не спать по многу дней, а также сладкий мед сделали свое дело. Я стал понемногу оживать.
Конечно, было бы приятнее, если бы Эрегор заявился не сегодня ночью, а к завтрашнему вечеру. Или лучше послезавтра, но зная рейнджеров, они доберутся до моих границ очень и очень быстро. А последние десяток лиг, если кони устанут, они вовсе могут пробежать самостоятельно, чтобы не положить животных.
Слабость это плохо, очень плохо. Слишком сильный откат от заклинания, я ожидал, что мне будет легче. Конечно, Эрегор будет удивлен тем, что я избежал его ловушки и оказался в долине раньше отряда рейнджеров, но дважды одним трюком его не провести. Эльф быстро поймет, что я использовал голема, поймет, что я не в лучшей форме.
— Лиан, подойди, — махнул
