Дэниел Уолмер - Дважды рожденные
К ней тоже тянулись руки, чтобы обнять и похлопать по спине, но Кевин быстро пресек подобные изъявления радости, загородив смущенную девушку от всех своими не слишком широкими плечами. Впрочем, они тут же исчезли с ней, после того, как Гэлла взволнованно прошептала ему что-то на ухо.
— Как вы одолели этого зверя? — спросил Конан, кивая на опаловую клеть, в которой, как и прежде, ворочалась и скрежетала медведка.
— Сами не можем этого уразуметь, Конан! — весело откликнулся Браг, поигрывая буграми мускулов на плечах и груди. — Когда она неслась за нами, мы нырнули в боковой проход и пропустили ее. А потом загнали в клетку, хорошенько похлопывая лопатами, если она норовила свернуть не туда. Когда гнали, казалось, ничего особенного — словно телка или коза отбилась от стада, и надо ее вернуть. А сейчас присмотрелись: о Кром, великий и справедливый! Как же мы справились с ней? В ее ротик может вполне уместиться моя голова, да еще и с плечами в придачу!..
— Мы как будто прозрели, Конан, — добавил Сангур, сияющий и яркоглазый. — Сколько видели эту тварь прежде, а по-настоящему разглядели только теперь!..
— Неплохо было бы приручить ее, — сказал Конан. — Представляете, если выехать на такой навстречу рыжим ванирам! Да они попадают с коней от страха, а их черные псы разбегутся, спасая собственные шкуры!
— Неплохая мысль, Конан! — одобрил его Браг, и остальные мужчины подхватили: — Отличная мысль! Вот и бери ее себе, Конан! Ты уже гарцевал на ней и, надо сказать, смотрелся довольно неплохо!
— А что? Этот скакун мне понравился! — лихо ответил мальчик. — Но с ней надо, конечно, еще поработать! А вот где моя смирная лошадка? — он оглянулся вокруг, ища глазами жука. — Его и приручать не надо, он тих, как ягненок! Я решил взять его к себе в дом!
— Вот уж Маев-то обрадуется! — захохотали мужчины.
Но беспечный смех, восклицания и грубоватые шутки разом стихли, когда все они гурьбой ввалились в самоцветную каморку Буно.
Над мертвым телом Шедда, не двигаясь и не сводя взгляда с очень белого и очень спокойного его лица, сидел Кевин. Гэлла, опершись лбом о его плечо, тихо плакала. Но лицо ее при этом светилось так, что слезы казались бликами хрусталя.
— Ты успел, Кевин?.. — тихо спросил друга Конан.
Кевин молча кивнул.
Связанный старик больше не дергался и не молил. Он застыл и затих, как мертвый, видимо, не желая привлекать к себе внимания бывших своих рабов, а особенно человека, отца которого он убил только что.
— Ты сам казнишь этого колдуна, Кевин, — негромко сказал Браг. — И ты сам выберешь ему казнь
Кевин снова кивнул.
Тонкие губы Буно, едва видневшиеся из-под повязки, задергались.
— О, конечно, ты выберешь мне любую казнь, Кевин, и собственноручно ее исполнишь, — подобострастно забормотал он, мотая головой из стороны в сторону и пытаясь сорвать повязку. — Но только умоляю тебя, позволь сказать тебе несколько слов наедине! Попроси их: пусть все выйдут и оставят нас с тобой ненадолго. Это очень-очень важно…
— Он будет предлагать тебе корону из камней, — сказал Конан. — И власть над всем миром. Мне он уже все это предлагал!
— И ты отказался?! — выпучил глаза Браг.
Мальчик пожал плечами.
— Я сам добуду все, если мне очень этого захочется.
Мужчины снова одобрительно захохотали. Правда, они тут же стихли, оглянувшись на Шедда.
— О, Браг, верный друг мой! — не желая сдаваться, залопотал колдун. — Может быть, ты останешься и выслушаешь меня?.. Клянусь тебе, ты не пожалеешь!
— Может быть, рот ему завязать тоже, как и глаза? — предложил Конан. После недолгого совещания мужчины решили оставить пока колдуна здесь, крепко связанным и надежно запертым, чтобы не загрязнять возней с ним радость от встречи с родными.
Им все трудней становилось сдерживать радостное нетерпение. Досадливым вздохом встретили все заявление Конана, что он не выйдет из подземелья, пока не разыщет жука, к которому успел привязаться. Жука искали все вместе, высвечивая факелами тупиковые ходы и весело переругиваясь. Что касается медведки, мальчик согласился заняться ею вплотную не сейчас, но на следующий день — это крайний срок.
* * *Даже самые старые жители селения не смогли бы припомнить, случалось ли на их долгом веку пережить большее потрясение. Воскресшие мертвецы числом пятнадцать человек, полуголые и грязные, громко и радостно гомонящие, буйные, словно сорвавшиеся с привязи дикие псы — шли толпой со стороны кладбища.
Первыми заметили их играющие на окраине мальчишки и подняли страшный визг. Визг этот подхватили и усилили в несколько раз женщины, разглядевшие из окон лица и фигуры движущихся. Срочно закрывались все двери, загонялась в хлев скотина. Мужчины, осознав нешуточную опасность, натягивали луки, хоронясь за стволами деревьев и углами хижин.
Помимо мертвецов, что само по себе достаточно страшно, впереди всей процессии ползло невиданное чудовище, отдаленно напоминающее навозного жука, но только больше его в сотни раз. На его блестящей спине сидел — и не просто сидел, а подпрыгивал, хохоча и взмахивая руками, — тот самый воришка Конан, что только вчера был положен в свежевырытую могилу.
Именно Конан, чья дерзость и после смерти оказалась столь велика, что подвигла его вылезти из могилы, чтобы мстить живым, едва не получил в грудь первую стрелу.
К счастью, она пролетела мимо, никого не задев. Мальчик хлопнул жука по спине, и тот сразу же остановился.
— Не стреляйте! — крикнул Конан как только мог громко. — Мы не злобные духи! Мы живые!
— Как бы не так! — раздался голос одного из мужчин, видимо, посмелее прочих — Только вчера я сам рыл тебе могилу, мальчик. Что вам надо? Вам тесно на Серых Равнинах? Чего вы хотите от нас?!
— Мы хотим одного: вернуться в свои дома, — крикнул Браг, выступая вперед и заслоняя своим телом жука, и мальчика. — Меня тоже опускали в могилу, это было полгода назад, но я жив. Поверьте мне! Дайте нам подойти поближе, и вы убедитесь!
— Как бы не так! — опять откликнулся тот же голос. — Сделайте только шаг, и в ваши мертвые животы вопьется столько стрел, сколько есть волос на ваших головах!.
Конан громко захохотал, стараясь, чтобы его смех звучал естественно и весело.
— Но ведь мертвых-то как раз и нельзя убить во второй раз! Что же вы за олухи, а еще взрослые воины! Будь мы мертвы, мы шли бы и шли вперед, не боясь ваших стрел. Но мы просим не стрелять, потому что мы живые!
Внезапно от толпы оживших мертвецов отделилась девичья фигурка. Не боясь стрел, она прошла вперед и встала на полпути между полуголыми фигурами и жителями селения.
