Лайон Де Камп - Мститель

— Увы, нет, — вздохнул Аргус. — Киммериец велел кораблям идти прямо к восточному берегу. Он сказал, что у него какое-то неотложное дело, а здесь, мол, он задержался лишь для того, чтобы свести старые счеты с королем Ездигердом. Он обнаружил кхитайца среди освобожденных нами рабов. Вообразите, они часами сидели рядом, беседуя о далеких землях за Химелийским хребтом. Вот мы и подумали: если Конан в самом деле направился в Кхитай — не иначе, прослышал о каком-нибудь совершенно уж баснословном сокровище. Ведь это чистое безумие — в одиночку пытаться достичь чужедальних земель за чертою рассвета!

— А что ж он не взял с собой хоть десятка два морских бродяг?

— Еще одна тайна, — ответил шкипер. — Он сказал, что поклялся совершить это путешествие без спутников. Более того — в ином случае он просто не сможет добраться до цели!.. Что ж, мы высадили его на восточном берегу, как он и просил. Они с северянином Рольфом попрощались коротко, по-мужски. Опечаленная команда завела было морскую погребальную песнь, но Конан рявкнул на нас и, выругав, велел заткнуться. Мы видели, как он скрылся за песчаной дюной, вновь вступая на неведомую, исполненную опасностей тропу… Нашим капитаном стал Рольф: после Конана он, без сомнения, первый моряк на всем Вилайете. Да, таких, как Конан, больше нет и не будет, пока это море не превратится в песчаную пустыню, а звезды не упадут наземь с небес… Я пью за здоровье Конана! И еще за то, чтобы он достиг своей цели, какова бы она ни была!

Этот тост сопроводила тишина, более чем странная для пиратской таверны…

VI ДВОРЦОВЫЙ ЗАГОВОР

— А как поживает ее королевское высочество, Деви Вендии? — жадно глотая ароматное ширакманское вино, спросил Конан тучного трактирщика. Он был переодет воином-кшатрием и заглянул в погребок не только ради выпивки, но и за новостями. Как же не разузнать о пленительной женщине, чье королевство он некогда спас! Льдисто-голубой взгляд киммерийца невольно потеплел от нахлынувших воспоминаний…

Таверна была почти пуста. Тем не менее хозяин счел за благо склониться к самому уху Конана и едва решился боязливо шепнуть:

— О, наша Деви правит мудро и притом крепкой рукой, хоть и нет у нее супруга, что помогал бы ей и поддерживал в трудный час. Одна беда — недовольная знать хотела бы видеть на троне кого-нибудь повоинственней… Ходят даже слухи, будто Ченгир Хан, двоюродный брат Деви, имеет виды на верховную власть… и на нее самое. До сих пор она упорно отвергала все его домогательства, но общественное мнение скоро принудит ее принять какое-то решение. Династия должна быть продолжена, а значит, придется бедной Жасмине исполнить свой долг перед королевством…

Дородный вендиец метнул быстрый взгляд в открытую дверь. Оттуда донеслось бряцание оружия: к таверне подходил отряд воинов. У каждого на руке висел щит, длинные копья покоились на обтянутых кольчугами плечах. Вот прозвучала команда, и вымуштрованные солдаты разом остановились. Пожилой, покрытый шрамами офицер — по-вендийски «гхебра» — вошел в таверну. Его взгляд быстро обежал всех присутствовавших, ненадолго задержавшись на лице Конана. Подойдя к стойке, офицер шепнул что-то трактирщику. Пара пыльных бутылок пропутешествовала через потертые доски стойки в шелковый мешочек в руке офицера. Покинув таверну, гхебра отдал еще одну команду, и его отряд размеренным шагом двинулся дальше.

Конан проводил солдат равнодушным взглядом… «Бедняжка Жасмина, — подумалось ему. — Каково-то ей сидеть одной во дворце и править державой без защитника-мужа…»

Он передернул плечами. Пусть внутренние дела Вендии идут так, как распорядится судьба: ему, Конану, нынче не до того. Ему следовало получше подготовиться к новым испытаниям, которые его ожидали. Завтра он двинется дальше на восток, в предгорья Химелийских хребтов, а значит, сегодня надлежало как следует выспаться. Он знал, что железное тело не подведет его в трудах, немыслимых для цивилизованного человека; но, повинуясь звериному инстинкту, не раз его выручавшему, перед дальней дорогой Конан всегда стремился отдохнуть и набраться сил. Так ведет себя лесной хищник во время долгой охоты.

— Эй, трактирщик! — позвал киммериец. — У тебя, полагаю, найдется комнатка на ночь? Я с ног валюсь от усталости. Знаешь, эти переходы по пустыне ну просто вытягивают все соки…

..Жаркий, ласкающий, шелковый полог восточной ночи накрыл стольный город Айодхию. В черной вышине бриллиантовой россыпью горели крупные звезды, на западе повис узкий серп ущербного месяца. Повсюду сияли свечи и факелы. Из ярко освещенных дворцов доносились отголоски музыки и веселого смеха, слышался легкий топот — это кружились в пляске девушки-танцовщицы. А в сумрачных храмах сурово звучали золотые цимбалы, и голоса верующих сливались в мягкий мощный хор, торжественно славящий богов.

Конана разбудил какой-то шорох, донесшийся от двери. В эту знойную ночь он решил обойтись без простыни и одеяла и лежал на кровати почти без одежды, в одних шелковых шароварах. Мгновенно проснувшись, он бесшумно, точно встревоженный волк, пересек комнату с обнаженным мечом в руке. Каждый мускул его тела был готов к немедленным и стремительным действиям.

Кто-то возился с дверной щеколдой, приподнимая ее, — медленно, осторожно. Когда дверь начала открываться, Конан отступил в сторону, прячась за створкой. В комнату крадучись вошел кто-то невысокого роста, закутанный с головы до ног, — Конан смутно различал его в сиянии звезд. Он видел, как человек в нерешительности застыл на пороге, словно удивляясь тому, что комната оказалась пуста.

Конан напрягал слух, стараясь понять, что делалось снаружи, но оттуда не долетало ни звука. Похоже, таинственный ночной посетитель пришел без сообщников и провожатых. Любой вендиец, узнав Конана, привел бы с собой половину городской стражи, ибо кшатрии слишком хорошо помнили вожака грабителей с холмов Гхора — хоть и много лет минуло с тех пор, как он в последний раз спускался с тех холмов во главе косматой орды…

Загадочных ситуаций Конан не любил никогда. Потихоньку прикрыв дверь, он беззвучно шагнул вперед. Мгновенный бросок — и широкая ладонь киммерийца зажала рот незваному гостю. Тот отчаянно затрепыхался, но Конан без малейшего усилия опрокинул его на кровать и прошипел:

— Что ты позабыл у меня в комнате? Отвечай живо! Да не вздумай кричать!

Полные ужаса глаза смотрели на Конана из темноты. Убрав руку и отдернув прочь кисею, он с некоторым удивлением разглядел пухлые губы и тонкий прямой нос вендийки. Женщина!.. Ее голосок напомнил ему серебристый звон храмового гонга: