Стефан Петручо - Дэдпул. Лапы
БАМ! Вентиляторы на крыше дребезжат, будто жестянки.
– Точно? Может, у меня просто в голове шумит?
Не-а.
Тут всё тихо.
БАХ!
Я задумываюсь было, не стучит ли это воображаемый папаша кулаком по столу, но последний удар даже мистера Пушистика заставляет поднять голову. Мы окидываем взглядом крышу и соседние дома. Ничего.
– Дэдпул! Будь осторожен. У меня есть новости о Гуме, Гугаме и Горголле.
– О сырах, да?
– Нет, так те существа себя называли.
– А, точно.
– Это имена настоящих монстров.
ТРАХ!
Мистер Пушистик заливается лаем, но я не обращаю на него внимания.
– Имена настоящих монстров? Ой, я тебя умоляю. Франкенштейн – вот это я понимаю, это имя настоящего монстра. Хотя на самом деле нет. Так звали доктора, а не его создание. Правда, в старом фильме Джеймса Вэйла он называет чудовище своим Адамом, так что технически этого монстра можно назвать Адам Франкенштейн – но с большой натяжкой. А ты как думаешь, мистер Пушистик?
– Возьми себя в руки!
БАБАХ!
Мистер Пушистик навостряет уши.
– Эй, Эми! Кажется, моя отмазка подбирается всё ближе.
– Ох. Да, на этот раз я тоже услышала. Сейчас запрошу данные спутников.
– Сама возьми себя в руки, агент Престон. Ты что-то говорила о монстрах?
– Мне пришлось повысить уровень своего допуска, чтобы получить эту информацию. Дело в том, что Щ.И.Т. сотрудничал с целой командой… э-э-э… монстров, которые помогали справляться с паранормальными явлениями.
– Так-так-так. Стой. Назад. Щ.И.Т. сотрудничал с монстрами?
– Ну мы же тебя наняли на работу, верно? Эта группа носила кодовое название «Воющие Коммандос»…
– И ты ещё что-то имеешь против имени мистер Пушистик?
– Когда «Коммандос» были в деле, мы исследовали каждого из них и брали у них анализы. Сервера, на которых хранилась информация об их ДНК, были взломаны несколько лет назад. Рабочая версия – и я считаю её правдоподобной – гласит, что эти данные попали в лабораторию «Оружия Икс» и были использованы для создания новых монстров.
– А те монстры ели людей?
– Нет. Похоже, это свойство у клонов специально запрограммировано. Возможно, это помогает скомпенсировать потерю энергии при трансформации. Тот, кто создавал этих чудовищ, видимо, пришёл к выводу, что самым обильным источником пищи, доступным им после перерождения, окажутся… люди.
ТАРАРАХ!
На этот раз грохот раздаётся совсем близко. Мы с мистером Пушистиком заглядываем за край крыши. И наши сердца начинают бешено стучать.
– Не бойся, малыш, я с тобой. Ох ты ж блин! Ты тоже это видишь, мистер? Огромная яма посреди дороги, разбитая машина, поваленный столб – и всё это выстраивается в линию, направленную на нас. Слушай, Престон, не мог какой-нибудь щеночек переродиться, не дождавшись меня?
– Погоди. Спутники недоступны. Я попробую получить информацию с уличных камер рядом с тобой, и…
На заднем плане раздаётся взволнованный голос:
– Агент Престон, кажется, у меня для вас кое-что есть!
– Это Карл, да? Передай ему от меня привет!
– Уэйд, убирайся оттуда, живо!!!
– Остынь. Если это очередной монстр, у меня при себе УРА. Один выстрел, и…
– Это не монстр, это…
ТРАХ-ТАРАРАХ!
Дом сотрясается. Щенок взвизгивает. Я едва не роняю телефон.
– Эми, Эми, алло! Только не говори, что ты заехала в туннель!
Я снова смотрю вниз. К нам что-то приближается. Я бы сказал, что оно летит с невозможной скоростью, но, похоже, эта скорость ещё как возможна. А ещё это что-то очень крупное, мускулистое, зелёное и в рваных фиолетовых трусах. Я отбегаю назад – ещё секунда, и меня бы раздавили. Крыша чудом не проваливается, а я чудом удерживаюсь на ногах.
Мистер Пушистик прижимается ко мне. Ах!
Вновь прибывший гость меньше Гума и Горголлы, но по ощущениям больше их раза в два. Он словно огромная пороховая бочка, в любой момент готовая взорваться. Он хуже отца. И он тоже начинает на меня орать. Это… как бы это описать? Ну, знаете, когда весь текст в письме набран заглавными буквами, кажется, будто отправитель на вас кричит? Тут такой же эффект, только мощнее, так что я добавлю ещё и полужирный шрифт:
– ХАЛК НЕ ХОТЕТЬ СМОТРЕТЬ, КАК ТЫ ОБИЖАТЬ ЩЕНКОВ!
Глава 16
ВСЕ МЫ ЗНАЕМ ХАЛКА: умный, талантливый, деликатный учёный Брюс Беннер, который попал под воздействие гамма-лучей и начал громить город, словно разъярённый бык. Довольно неприятная история, правда? Его лучше не выводить из себя, потому что чем он злее, тем сильнее.
Ну что, есть контакт?
Давние фанаты Халка знают, что иногда он держит себя в руках, а иногда превращается в старую добрую машину для убийства. И я не сомневаюсь, что имею дело со вторым случаем.
Зажав под мышкой мистера Пушистика и вытянув руки в смиренной мольбе, я смотрю в его большие зелёные глаза и пытаюсь сделать то, что мне хуже всего даётся: воззвать к здравому смыслу.
– Тише, Халки, тише. Я понимаю, как это выглядит, но я бы никогда не сделал больно…
И тут он бьёт меня кулаком. Халк не из тех, кто умеет наносить неожиданные удары, – когда он готовится бить, это сразу очевидно. Я слышу, как трещат его мускулы, когда он заводит руку, давая мне время отскочить. И я почти успеваю. По сути, я даже не знаю, что именно нанесло мне удар – его каменная плоть и железные кости или воздух, спрессованный до плотности бетона. Так или иначе, мои кишки сворачиваются в клубок, ноги открываются от крыши, и я лечу!
В комиксах легко управлять временем. Одна капля может ползти через несколько панелей; целые столетия умещаются в короткую подпись «Тысячу лет спустя». Здесь, в повествовании от первого лица в настоящем времени, это сложнее. Но, пока я лечу и смотрю, как Халк становится всё меньше и меньше, позвольте мне чуть-чуть растянуть время до падения.
Помните: то, о чём вы читаете, занимает меньше времени, чем кажется.
Итак, начнём с крика боли:
– О-о-о!
В надежде смягчить приземление хотя бы несчастному мистеру Пушистику я стараюсь прикрыть его своим телом. Сначала мы врезаемся в лестницу, которая ведёт обратно в дом. Но наша сладкая парочка не скатывается вниз по ступенькам. Мы пробиваем их насквозь, как кулак пробивает пустую коробку.
Поверьте тому, кто пробивал в этой жизни не одну стену: обычно это слегка тормозит полёт. Но не сейчас. Мне даже кажется, что мы ускорились. Мы перелетаем через край крыши и устремляемся прямо в небо. Свобода! Нас ничто не остановит!
Ну, разве что гравитация.
К тому моменту, как мы пересекаем Вторую авеню, притяжение старушки Земли берёт своё, и мы врезаемся в крышу другого здания, чуть пониже. Крепко прижав к себе лабрадора, я переворачиваюсь на спину и качусь по крыше – не столько потому, что я опытный боец, который знает, как надо приземляться, сколько потому, что я нахожусь под властью законов физики и качусь по наклонной. Во всех смыслах.
