Алла Вологжанина - На тропе Луны
Ноги занесли ее – хотя чего там заносить, всего два квартала – на перекресток улиц Пушкина и Подгорной. Там, на первом этаже старинного двухэтажного дома, расположилось очень симпатичное кафе «Блины-оладушки».
Нельзя сказать, что походы в кафе Карину уж совсем не интересовали. Просто, чтобы получать от них удовольствие, требовались карманные деньги, а также – на выбор – подруги или поклонники. Тратить деньги, в особенности не карманные, а заработанные, на кафе было непростительной роскошью. К тому же с кем туда идти? Единственной ее подругой была Люсия, но почему-то Карине казалось, что вдвоем они там будут смотреться глупо. Хотя… поговорить с Люськой по душам совершенно необходимо, а это кафе, пожалуй, – самое подходящее для таких бесед.
Митька на поклонника не тянул, зато норовил ее подкормить – то бутером, то котлетой, то шоколадкой: «А то опять весь день не пожрешь со своими бумажками». Очень, блин, романтично.
Короче говоря, по кафе ходить она пока форматом не вышла. Наверное, Ермолаева здорово вписалась бы в атмосферу… правда, не такую уютную, как в «Блинах», а поярче, вроде бара…
Карина осторожно заглянула в просторное окно-витрину и остолбенела. За столиком возле камина (переделанного из печки, но ужасно похожего на настоящий) сидела не какая-нибудь там Ермолаева, а Люсия. Она мило улыбалась и о чем-то болтала с новеньким. Да-да, тем самым, синеглазым, с седой прядкой. С Арно Резановым!!! Упасть не встать! Лицу стало как-то очень жарко. И в дрожь немного бросило. Как бы лбом о стекло не треснуться и не спалить свое присутствие…
Карина быстренько завернула за угол, прислонилась к стене. Почему-то стало очень обидно. Люська, конечно, не обязана везде таскать ее с собой, хоть и единственная, а значит, лучшая подруга. И неудивительно, что новенький позвал Люську в кафе. Она красивая. А Карина? Мало того что на вид дитя дитем, так еще и непонятно-рыжая какая-то. Сегодня вот опять красная, как огонь. Счастье еще, что алгебры сегодня нет, а то Горилловна сожрала бы с потрохами. Скорее бы подрасти и перекраситься хоть в блондинку, хоть в брюнетку. И кудрявость эту бешеную распрямить. И линзы цветные вставить, а то глаза тоже не пойми какие – то ли желтые, то ли зеленые.
А этот новенький вообще многовато о себе воображает. Перевелся в их школу, на занятиях не показывается толком, а вне занятий, значит, к Люське клеится. Поди, сразу запомнил, как ее зовут. Зато от Митьки шарахается, как ненормальный. Боится, что Митька ему наваляет, не иначе. А что? Неплохо бы. Карина нашарила в кармане мобилку.
– Мить, ты где?
– Из школы выхожу, тренировку задержали. А ты где?
– На Пушкина, знаешь, где «Блины-оладушки»?
– Ага… А что ты там делаешь?
– Неважно, давай бегом сюда!
– Спятила? – Это в последнее время любимое Митькино слово в ее адрес. – Ладно, бегу. Пирожков нам закажи, у меня деньги есть и жрать хочется.
Лапочка какой! Карина решительно направилась к большой стеклянной двери кафе. «Stupid Girl!» – заорала в наушниках Ширли Мэнсон[2]. Но Карина вырубила плеер, пресекая размышления певицы на данную тему.
– Приветик, а вы че тут делаете?
Надо же, как у Люсии физиономия вытянулась. Интересно, если ей, Карине, настолько приятно подпортить подруге свидание, это значит, что она втрескалась в Резанова? Или просто она плохая подруга и хочет позлить Люську? Та вон чуть со стола стружку ногтями не сняла. А Резанов только улыбнулся и отодвинул планшет, в котором что-то рисовал за разговором. Когда он улыбался, в левом глазу сам собой вспыхивал блик, поэтому казалось, что он подмигивает.
– Ничего не делаем, просто разговариваем. А ты так и будешь стоять?
Ох ты, черт, конечно же! Сгорая от неловкости, она принялась стаскивать с себя куртку и шапку, стянула последнюю вместе с резинкой для волос. Лохмы, конечно же, сразу растрепались. Кто у мамы вместо швабры? Кариночка. Люсия потом будет долго ныть и учить хорошим манерам. А Резанов на ее кудри глаза вытаращил, как будто раньше клоунов не видел. Карина подцепила ногой стул от соседнего столика, уселась. Резанов запоздало подскочил:
– Садись на диван.
– Мне и тут хорошо. – Прозвучало это очень независимо. И очень неуместно.
Тот пожал плечами.
– Карин, а ничего, что тут дорого? – спросила наконец Люсия.
Не просто спросила, а с подковыркой. О ценах-то Карина и не подумала. С опаской взяла меню, развернула трясущимися руками. И слишком облегченно вздохнула, идиотка. Не школьный буфет, но ничего запредельного.
– Не страшно, все равно Митька платит… – И с трудом удержалась, чтобы не показать подруге язык. – Резанов, ты еще джентльменить не передумал? Закажи, пожалуйста, кусок мясного пирога и два куска сладкого. И какао, что ли. – Разговаривать с официантами самой ей было совсем неловко, почему-то все время казалось, что ее сейчас прогонят.
Тут лицо Резанова вытянулось не хуже, чем у Люськи при виде Карины. От двери к их столику прошествовал Митька. К счастью, оценил обстановку.
– Здорово, Резанов. А чего в школу не ходишь? Вроде не больной.
Тот вскочил, едва стол не опрокинул.
– Я это… мне пора… – И, не глядя ни на кого, бросился к выходу.
Люська подорвалась было за ним.
– Да пусть идет, раз струсил, – собрав в кулак всю свою вредность, сказала ему вслед Карина.
– Точно, – поддержал Митька, – можно подумать, я его прям тут бить буду, хвост поджал, побежал.
И по тому как Резанов на секунду замер, прежде чем за ним захлопнулась дверь, Карина поняла, что их реплики были услышаны.
– Ну, вы вообще, – выдохнула Люсия.
– Вообще, – согласилась Карина. Настроение у нее почему-то стремительно улучшалось. – Два дебила – это сила. А вот ты, значит, на свидание пошла, а лучшей подруге ни слова?
– Ты бы, что, со мной потащилась? – огрызнулась Люсия. – Да и никакое это не свидание. Я за платьем в магазин ходила, смотрю, Арно в кафе заходит. Он же один все время, вот я и пошла за ним.
– А ниче, что я тоже тут сижу? – Митьке явно надоело их слушать. – Можете без меня свои амуры обсуждать? Карин, ты бумаги архивные дочитала? Я вообще не пойму что ты в библиотеке столько времени с ними делаешь, там же три странички.
– Ну и что, зато там такого понаписано, голова кругом. И вообще, их семь.
Входная дверь снова распахнулась. Ребята оглянулись. Резанов быстро шел к их столику, бледный, но решительный.
– Вспомнил, что не расплатился, – ехидно заметила Карина. И по тому, как душевно Люськин каблучок наступил ей на ногу, поняла, что переборщила.
– Я н-не трус, – с ходу заявил Резанов, заикаясь и глядя почему-то на Карину. – В школу вашу среднюю я не хожу, потому что мне там делать нечего, я эту программу сто лет назад прошел. А тебя, Закараускас, я действительно боюсь до смерти. Я знаю, что ты оборотень. Мне шесть лет было, когда оборотень мою маму уб… убил. И я это, блин, видел. Ты б-бы такое увидел, тоже бы боялся. Если еще вопросы о трусости есть, давай выйдем, без девчонок поговорим.
