Ник Перумов - Молли Блэкуотер. Сталь, пар и магия
Потому что ты же мой папа! Самый лучший!..
И в глазах у Молли вновь защипало.
Никто в Норд-Йорке не должен знать об истинной магии Rooskies. Никто, даже папа.
– Ну и что, пап? Я тоже слышала сказки про волшебную медведицу, но это ж только сказки! Я и лорду Спенсеру говорила, варвары умеют приручать лесных зверей, делать их умнее, чем в природе!..
– Нет-нет, постой, ты меня сбиваешь, – смешался папа и вновь принялся терзать и без того наполированный до идеальности монокль. – Мне кажется… они что-то сделали с тобой. Магией, дочка. Потому что магик ведь далеко не сразу обращается в чудовище или сгорает, какое-то время эта неведомая сила ему подчиняется… и варвары, похоже, знают, как это использовать… А потом их маг просто, как я понимаю, сгорает, но делает это так, чтобы унести с собой побольше верных слуг Её Величества…
Молли так и подмывало сказать – да, это именно так! И потому не надо Королевству соваться за Карн Дред, чужой земли Rooskies не хотят и фута, зато своей – и дюйма не отдадут!..
– Может быть, папа, – почтительно сказала она вслух вместо этого. – Я не видела. Не знаю. Сидела взаперти, и всё. Никто со мной ничего не делал…
– Они могли сделать, пока ты спала, – резонно возразил папа, но Молли только руками замахала.
– Па-ап! Да я ж какая была, такая и вернулась! Хвоста там или крыльев у меня не выросло! С чего ты вообще взял, что…
Папа вдохнул. Протянул руку, погладил её по плечу – редкое дело.
– Интуиция, дочка. Отцовская интуиция. Ты вернулась… другой.
– Конечно, папа! Любой бы на моём месте…
– Нет, – перебил папа, – любой бы вернулся не таким, как прежде, это понятно. Но я ощущаю в тебе что-то, чему не в силах дать определения, и это… – Он поморщился, махнул рукой. – Я смею считать себя достаточно образованным человеком, учёным, мыслящим незашоренно и прогрессивно. Физика, химия и математика помогают нам подчинять силы природы – пар, главным образом. Химия готовит нам новые лекарства. Медицина ищет и находит новые способы бороться с болезнями. В науке нет места никакой магии. Магия отрицает науку, а наука – магию.
Молли состроила скучающую гримаску.
– Ну папочка, ну магия же всё равно есть… как… как плохая погода.
– Да, есть, – вздохнул папа. – Слишком много независимых свидетельств… И… дочка! Варвары – они применяли её к тебе? – вдруг в упор выпалил он.
Молли сделала круглые глаза.
– Пап, ну ты опять? Ну откуда ж мне знать, папочка? Как ты и говоришь, разве что когда я спала… но я ж ничего не чувствовала и не чувствую! – соврала она напоследок.
– Хм-м-м… – Папа неопределённо барабанил пальцами по подлокотнику. – Просто мы с мамой очень беспокоимся за тебя, Молли. Я уже упоминал науку – ей известно достаточно много. Я, как доктор, знаю, как распознать болезни и недуги, знаю, какие из них заразны и как – самое важное! – уберечься от заразы. А вот про магию не знаю ничего. Что, если и она… заразна? – Голос его упал до шёпота. – Не могли ли варвары, гм, заразить тебя ею?
– Пап, не пугай меня, – сочла за лучшее прохныкать Молли. – Меня же проверили, и…
– Да-да, я знаю. Но болезни, например, невозможно обнаружить, пока ты не заболел, пока не поднялась температура и не появились иные признаки, видимые простому глазу…
– Папа, а я-то что могу…
– Нет-нет, – поспешил сдать назад папа. – Уверен, всё обойдётся. Но просто… если ты вдруг почувствуешь что-то странное… скажи мне, дочка, скажи сразу!
– Да, папочка. – Молли сложила руки, изображая пай-девочку. – Конечно, папа. Всё как ты велишь. Сразу же всё скажу.
Она не стала задавать вопроса «а что это может изменить?».
– Вот и хорошо, – одобрил папа. – Однако мы заболтались, мисс Молли! Вот уже и Пушечный клуб!
Раньше Молли замерла бы с разинутым ртом, едва услыхав, что ей предстоит здесь оказаться. Пушечный клуб был самым старым, самым престижным и самым закрытым среди всех клубов Норд-Йорка. Здесь состояла родовая аристократия, те, кому Корона пожаловала владения к югу от Карн Дреда, когда «варвары» ещё и не подозревали, что им предстоит уходить со своих земель на северную сторону хребта. Состояли здесь высокопоставленные офицеры, индустриалисты, но не просто скоробогачи, а лишь те, кто имел настоящие заслуги перед Короной (читай – помогал армии).
И вот сейчас сюда приняли и папу…
Конечно, если б не лорд Спенсер, этого бы никогда не случилось. Но…
Клуб, как и положено, занимал роскошный двухэтажный особняк, отделённый от улицы сквером и высоченной чугунной решёткой, изукрашенной причудливым литьём, – цветочные гирлянды, огромные жуки и бабочки, ползающие по ним.
К широченным тройным дверям с защищавшей от непогоды колоннадой вёл полукруг мощёной дороги, где один за другим проезжали и останавливались пыхтящие локомобили. Расстелен красный ковёр, ливрейные слуги суетились, распахивая дверцы и осторожно помогая выбраться юным леди в шикарных нарядах.
Молли вдруг подумала, что в компании Волки и Медведя ей было куда комфортнее.
Кейт Миддлтон, разумеется, мигом перечислила бы всех гостей по именам и титулам, но для Молли они оставались просто разодетой толпой.
…На красном ковре папа решительно взял её под руку, и она благодарно на него взглянула – Молли Блэкуотер куда лучше ощущала себя в штанах и высоких ботинках, в машинистском шлеме и круглых очках-консервах, чем в шикарном платье «цвета экрю».
Но папа помогал. Вежливо кивнул слугам – джентльмен всегда замечает тех, кто старается ему услужить, но без панибратства; твёрдо шагая, поднялся по ступеням.
За дверьми Пушечного клуба Молли встретили, как нетрудно было догадаться, пушки. Сразу стало легче.
Огромный холл, а по стенам застыли жерлами вверх стволы орудий. Начиная от самых мелких, полуторадюймовых, что влезли все целиком, от замка до самого дульного среза, и кончая парой четырнадцатидюймовых исполинов, пронзивших насквозь лепнину потолка и вышедших куда-то аж на второй этаж.
Здесь вкусно пахло настоящей оружейной смазкой. Над каминами и в простенках висят картины; на одной – морское сражение, изрыгающие огонь и дым броненосцы под флагами Королевства, а с другой стороны – какое-то тёмное скопище мелких судёнышек, тоже пытающихся огрызаться из носовых орудий, но, разумеется, обречённых: несколько их уже тонуло, ещё добрая дюжина живописно горела в отдалении.
На противоположной стене вёл бой бронепоезд, вернее, пара поездов. Белое солнце пустыни, две колеи, пролёгшие через мёртвые барханы, и несущееся прямо к песчаного цвета броневагонам конное воинство. Судя по всему, это была уже вторая атака, поскольку всё пространство почти до самых рельсов завалено было трупами лошадей и людей в самых причудливых нарядах.
