Виктор Тюрин - Хочешь Жить - Стреляй Первым
Спустя двое суток мы с Тимом подъехали к городку, похожему на те, что я видел, но явно приходившему в запустение. С правой стороны улицы стояла церковь, на которой наполовину облупилась белая краска. Дома чуть ли не через один были брошены, двери заколочены, дворы заросли бурьяном. Уже почти стемнело, когда мы слезли с лошадей у салуна. У коновязи помимо наших животных было только две лошади. К тому же из салуна не неслось шума, который бы соответствовал пьяному загулу. Даже музыки не было. Это не могло меня не порадовать. После целого дня проведенного в седле не хотелось никаких приключений. Привязав лошадей, поднялись по ступеням.
Войдя в салун, быстро осмотрелся. Пахло прокисшим пивом и застоявшимся табачным дымом. Две шлюхи бальзаковского возраста, да четыре местных жителя, сидевшие попарно за двумя столами. Единственные из всех присутствующих выказали оживление местные дамы. На их лицах появились приклеенные улыбки, затем одна из них картинно засмеялась, а вторая прошептала, но так что все услышали: — Ах, какой мужчина!
Пара мужчин, сидевшая за ближайшим к нам столом, резко оборвала разговор, как только мы вошли. В их взглядах было поровну любопытства и неприязни. Я их понимал. По народной примете Дикого Запада, появление чужака с оружием — значит быть беде. Хотя примету придумал я сам, но жили тут явно исходя из нее или ей подобных. Когда я прошелся по ним взглядом, они тут же стушевались, переключив внимание на свои стаканчики с виски. Следующую пару представляли собой два старика сидевшие за столом, у самого окна. Судя по их злым, недовольным лицам, и таким же взглядам, которыми изредка обменивались друг с другом, они только что ругались. При виде нас местные пенсионеры, в отличие от лавочников, оживились, очевидно, в надежде на подачку, а может просто хотели услышать последние новости. Уяснив для себя, что прямой опасности здесь никто не представляет, я направился к стойке. За ней стоял худой и длинный бармен с большими бакенбардами, переходящими в пышные усы. Очевидно, он ими гордился, настолько они были у него аккуратные и ухоженные. При мерцающем свете свечей я не мог рассмотреть все помещение, но когда стал у стойки, мне сразу бросилось в глаза, что салун, как и городок, переживает не лучшие дни. Стойка была старая, местами лак совсем облез, образуя уродливые пятна, похожие на ожоги. Зеркало за спиной бармена было пыльное и тусклое, как он и сам.
— Привет!
— Привет, незнакомец. Что будете?
— Пива и чего-нибудь горячего.
— Бобы с мясом. Могу разогреть.
— Давай.
Тишина, возникшая при нашем появлении, снова была нарушена. Старики, заключив временное перемирие, начали что-то обсуждать в полголоса. Я не сомневался, что темой стали мы, с Тимом. Дамочки начали искусственно хихикать, явно желая, чтобы на них обратили внимание. Двое лавочников, стали о чем-то тихо между собой говорить.
— Вот твое пиво. Садитесь за стол, сейчас принесу вам горячее.
Неожиданно послышался звук отодвигаемого стула. Я чуть повернул голову, хотя в этом уже не было нужды. Цокали женские каблучки. Тим, оглянувшись на звук, нахмурился.
— Мужчина, не хочет познакомиться с девушкой? — вслед за этим вопросом меня обдала волна приторно-сладкого запаха.
— Мужчина устал и хочет просто поесть, — взяв кружку и повернувшись к ней спиной, я пошел к столу.
— Что Лисси не обломилось?! Ха-ха! — голос, как и смех, старика был тонким и визгливым.
— Засунь свой язык в задницу, старая перечница! — зло рявкнула в ответ, возвращающаяся к своему столу, Лисси.
Не успел я сесть за стол, как послышались шаркающие шаги пожилого человека, приближающиеся к нашему столу. Я поставил кружку на стол, затем повернулся лицом к попрошайке. Это был старый, невзрачный человечек, лет шестидесяти, в засаленной кожаной куртке и таких же штанах. Из-под полей старой и пыльной шляпы с широкими полями, выбивались длинные сальные волосы, цвета воронова крыла, с частыми вкраплениями седых прядей. У него был красный нос отпетого пьяницы и толстые губы, обрамленные усами и неровно постриженной бородой.
— Здравствуйте, мистер! — поздоровался он со мной тонким и визгливым голосом.
— Привет. Что надо?
— Если вы собираетесь останавливаться в нашем славном городе, то я могу предложить ночлег. У меня большая, широкая кровать.
— Дам тебе доллар за себя и парнишку. Как поедим, пойдем к тебе.
Старик помялся, видно хотел еще что-то сказать, но не решился. Хмуро кивнув, он отправился к своему столу.
Добрались мы до дома Джима Тернера, так назвался старик, за пять минут. Тим уснул сразу, как только его щека коснулась подушки. Я вышел на крыльцо распросить старика о кратчайшем пути до железнодорожной станции. Тот сидел в кресле — качалке на маленькой веранде, с бутылкой виски, которую я ему купил. На лице плавала довольная улыбка. Судя по его виду, день у него удался. Мы поговорили немного, потом я уточнил у него путь и уже собрался идти спать, когда старик опрокинув очередной стаканчик, неожиданно, без всякого перехода, сказал: — Знаешь, Джек, каждый городок должен иметь что-то свое. Как-то был я проездом в одном городке. Пыльный и грязный. Казалось бы ничего особенного, но местные жители расскали мне историю, случившуюся в их городке, а затем показали могилу этого человека. На кресте была табличка с надписью 'Бит Батлер, дважды повешенный'. Еще дата смерти. Даты рождения не было, видно, никто не помнил, когда этот парень родился.
— Дважды повешенный? Его что на гнилой веревке вешали?
— Нет, парень. Его повесили за убийство одного парня. В спину ему выстрелил. А на следующий день прискакали ковбои с близлежащего ранчо и заявили, что Бит Батлер — конокрад, он украл у них лошадь. Когда им сказали, что он уже в могиле, те заявили что лишать себя удовольствия они не собираются, зря что ли полдня пыль глотали. После чего, вырыли труп и повесили его во второй раз. Потом постреляв в воздух и тяпнув по паре стаканчиков виски в салуне, они ускакали. Покойник повисел немного, после чего горожане его сняли и снова похоронили. Не мудреная история, но они считают ее достопримечательностью их городка. Они ею гордяться.
— А чем славен ваш городок?
— Наш город на полном скаку проскочил свою историю. Теперь медленно умирает, ничем не примечательный. Раньше через него шел перегон скота, но эта проклятая железная дорога убила его. Пройдет еще пять лет, и он превратиться в город — призрак. Знаешь, сколько сейчас в нем живет человек? Тридцать девять. Вот если сделать нечто такое, что останется в людской памяти, тогда город не умрет, потому что будет жива о нем память.
