Черный Баламут. Трилогия - Генри Лайон Олди
— Именно так, о достойные. — Ответ Черного Баламута был подобен журчанию его флейты, хотя сама флейта сейчас молчала, прячась в рукаве. Но никому не пришло в голову поинтересоваться: кто дал Кришне право встревать без разрешения?!
Слушали.
Как завороженные.
— Именно так. Под предлогом искупления вины за вторжение в братнюю опочивальню Арджуна отправился в добровольное изгнание. Поэтому сыновья Панду отложили «Рождение…» до возвращения Серебряного. Сам же Арджуна в это время наверняка предается аскезе. Цель понятна: получить от своего небесного отца все возможное божественное оружие. Остальные Пандавы тем временем укрепляют Индроград и подыскивают союзников, дабы подкрепить обряд военной силой. И думается мне: они используют все двенадцать лет отсрочки, положенные им по Закону.
— Отец! — Чувствовалось, что Боец с трудом сдерживается, заставляя себя говорить спокойно. — Раз мы не можем запретить этим… Пандавам проводить «Рождение…» и не можем начать встречный обряд, то почему бы просто не двинуть войска на эту занюханную Твердыню Индры?! Обряд обрядом, а война войной! Да мы с Карной просто сотрем их с лица земли! А если боги будут против… что ж, тем хуже для богов!
Карна одобрительно кивнул: Боец высказал его же мысли.
Впрочем, последней репликой наследник сильно подпортил впечатление от речи: богов лучше было не приплетать.
— Сын мой! Среди шести методов политики, как-то: мир, выжидание, угроза, союз, обман и война — последний наименее желателен! Выслушай сначала остальных
— возможно, отыщется и мирный путь.
— Ты обладаешь оком разума, о сиятельный раджа! — Доброжелательная улыбка Кришны плеснула в глаза собравшимся, заставив гнев, обиду и жажду немедленных действий отступить. — Неужели доблестный Боец хочет, чтобы его сочли тираном? захватчиком? братоубийцей?! Не верю! Не может сей благородный муж алкать ненависти подданных, не может он гнаться за славой вероломного царя-убийцы! Разве заявка на обряд — достаточный повод для убийства родичей? Непрочной будет власть, завоеванная такой ценой, и страх воцарится во владениях Кауравов!
Кришна вороном взлетел из кресла, и всем показалось: Черный Баламут вдруг стал выше на целую голову, распространяя сияние на главные и промежуточные части света. Инкрустированные кораллом плиты пола вздыбились головой кобры, раздулись клобуком — и поверх змеиной макушки встал во весь рост темнокожий юноша в позе Господства. Чернец, Пастырь, Кудрявый, Баламут, Рожденный-под— осью, Любовник —он был многорук, являя людям раковину, диск, плуг и палицу, «Рогача» и «Доставляющего Радость»[143], и из тела его вышли тринадцать языков пламени, каждый размером с большой палец.
Хоровод теней закружился «мертвецким колом» по стенам, покрытым белой штукатуркой, отполированной до блеска зеркал: черепаха, вепрь, рыба, человеко— лев, воин, пастух…
— Вы знаете, КТО Я! — гремело отовсюду, обрушиваясь на слушателей, и «Я» звучало как «Мы». — Внемлите: вы под Опекой, и нет опеки надежней! Великой Бхаратой должны править законные цари из рода Куру, а не рвущиеся к трону сыновья Панду, которые напрасно гордятся небесным родством! Тишина.
Благоговейная тишина и терпеливое ожидание: цари с советниками внимают словам Баламута.
— Однако даже суры не могут остановить обряд, если Закон соблюден. Вооружитесь надеждой и терпением! К чему война, кровь и насилие? Лучше вспомните слова мудрого Дроны, лучшего из брахманов: если «Рождение…» не завершается согласно предписаниям, это значит, что богам неугоден новый Махараджа!
Тишина.
Пляшут тени на стенах.
— Вспомните, благородные мужи: что входит в «Рождение Господина»? Обильные жертвоприношения и молитвы, колесничные состязания, ритуальный захват скота, игра в кости… Вот оно! Игра в кости! Вы понимаете меня, достойные?! Уже сейчас Юдхиштхира, старший из братьев-Пандавов, готовится встряхнуть стаканчиком! С детства обуянный страстью к азартным играм, он наводнил Индроград знатоками «счета и броска»: он осыпает их дарами, кормит и поит, желая постичь все премудрости до единой! Вы понимаете, куда я клоню, обильные добродетелями?! Пляшут тени.
Пляшет улыбка на устах Кришны. Пляшет в воздухе указующий перст, и мнится: он упирается в каждого из собравшихся, и еще в потолок упирается он, и еще — в небо.
— Разве забыли вы о родном дяде Бойца-наследника? О брате царицы Гандхари?! Об известном в трех мирах Соколе-гандхарце по прозвищу Китала?! Кто— нибудь слышал о его проигрышах? Нет, нет и еще раз нет! Пандавы упрямы, а старший из них азартен? — отлично! В ослеплении куража можно проиграть многое… Кончена пляска теней. Недвижим пол, угасло пламя.
И Черный Баламут как ни в чем не бывало дремлет в кресле.
Молчание.
Лишь слегка потрескивает желтое пламя в масляных светильниках. Совет думает. Совет сравнивает. Совет…
— Мы благодарны тебе, Кришна, — колоколом прогудел под сводами голос Грозного. — И впрямь война с близкими родичами — гиблое дело. Я… прошу прощения, сиятельный раджа! — вдруг смущенно спохватился седой гигант. — Дозволено ли мне будет продолжать?
— Продолжай, Грозный. — Грустная усмешка тронула губы Слепца. — Все знают: ты — не только мои глаза, но и уста. Продолжай без стеснения.
На мгновение замявшись, патриарх Города Слона вновь заговорил:
— Пусть Пандавы затягивают время, вербуют союзников и готовят обряд. Пусть Арджуна предается аскезе в надежде заполучить все небесное оружие разом, как старьевщик мечтает забрать оптом все обноски столицы, пусть Юдхиштхира мечет кости. Мы промолчим. Мы будем крепить державу и ждать. Кришна прав. А если Пандавы думают, что время работает на них, — они глубоко ошибаются! Я знаю, они рассчитывают не только на союзников и оружие Арджуны. Они надеются также, что я за это время совсем одряхлею, а то и вообще отправлюсь в обитель Индры, что одной серьезной заботой у них станет меньше. Но они просчитались! В случае чего Город Слона давно способен обойтись без Грозного, но и я не собираюсь покидать этот бренный мир! Мой отец, раджа Шантану, даровал мне право самому выбрать день и час моей смерти! Что ж, я тоже подожду. Времени у меня достаточно: побольше, чем у юных выскочек. Да и Боец молод — куда спешить?
Грозный гулко расхохотался и подвел итог:
— Мы будем ждать.
* * *
— Ну, что там, Карна?! — Тринадцатилетний сын Дроны ждал Ушастика во дворе, едва не подпрыгивая от нетерпения.
— Решили погодить, Жеребенок. Войска остаются в казармах. Войны не будет.
— Карна решил опустить подробности, которые к тому же наверняка не слишком интересовали его юного друга.
— Зря! — искренне огорчился Жеребенок, еще только обещавший вырасти в матерого Жеребца. — Небось эти бы не церемонились!
— Слушай, Карна… — Глаза мальчишки загорелись шалым огнем, какого никогда не пылало во взгляде его строгого отца. — А давай вместе их разнесем?! Вдвоем! Ты и я.
