Колесница бога - Генри Кеннет Балмер
И вдруг он задумался. А что сказал бы ему шаман относительно богов страны Эа, если бы его убили люди из племени Дракона? Одан заметил, что Надьюл поморщился.
— Мой бог — новый бог, Одан. Но я предупреждаю тебя…
— Надьюл, ты знаешь, что я не отступлю ни перед чем и ни перед кем. Но в вопросе о богах…
Река произвела исключительное впечатление на Одана. Он мог смотреть на ее скользящую поверхность целыми часами, наблюдая еле заметные переходы цвета, разглядывая снующие по воде, как жуки-плавунцы, лодки, корабли, баржи, и любуясь бесконечно кружащими над водой и пронзительно кричащими чайками. Огромные крокодилы, бесшумно скользящие в воде, возбуждали в Одане беспокойные чувства, но он не позволял этим чувствам овладеть собой. Взгляд его привлекали берега. Там непрерывно в поте лица трудились мужчины и женщины, одетые в белое. Они работали на полях. Огромные стада животных бродили на пастбищах. Они возбуждали в Одане чувства охотника, но он понимал, что это домашние животные и они кому-то принадлежат. Мышление его расслабилось. По лицу скользнула легкая гримаса недовольства. К сожалению, это не добыча для воина племени Хекеу.
Запах реки! Как глубоко он проникал в самое существо человека, как притягивал его к Реке, когда человек удалялся от ее вечно скользящей переменчивой глади! Длинные колеблющиеся на ветру тростинки, таинственные заросли подводных растений, всплески рыб… Какой фантастический чудесный мир!
А когда солнце клонилось к закату и обливало все своим светом — цвета расплавленной бронзы и золота? Пурпурные тени, огненные вспышки гребней волн — они непрерывно перемещались, скользили меж берегов по плавным изгибам Реки вниз по течению.
У Надьюла была золотая монета. Настоящая золотая монета, на которой было выбито изображение короля Нарзирнеса. И Надьюл хотел найти в городе хорошую таверну. Они прошли мимо захудалых забегаловок на набережной.
Такие заведения были типичны для любого города на Реке. Друзья двинулись дальше по улицам, лестницам, переходам и наконец очутились на Зерновой улице. Здесь уже горели уличные фонари, бросающие золотые и оранжевые круги на мостовую, Одан с удивлением отметил, что чем дальше они перемещаются к югу, тем быстрее заходит солнце.
Наконец они остановились перед освещенным приветливым домом, у дверей которого была подвешена амфора, и вошли туда. Их встретил нестройный гул голосов. Здесь люди отдыхали после дневных трудов.
— Овца и меч, — сказал Надьюл. — Здесь не так уж и плохо, хотя не совсем то, что нам нужно.
Им прислуживала девушка-рабыня, одетая в чистую, но заплатанную юбку. Черные волосы ее были собраны в узел и их украшало несколько желтых цветков. Одан с интересом осмотрел ее, затем осторожно пригубил пиво. Только две кружки, поклялся он про себя.
Надьюл сделал большой глоток, с наслаждением вздохнул и огляделся вокруг, откинувшись на спинку кресла.
— Завтра, — сказал он, — первое, что мы сделаем, это найдем торговца, который отправляется через пустыню в Шанадул.
— Шанадул? — спросил остролицый субъект за соседним столом. — Одноглазый Лорто выезжает в Шанадул с караваном. Если у вас есть чем заплатить, он с удовольствием захватит вас.
— Заплатить? — спросил Надьюл, опустив поднятую ко рту кружку. — Заплатить? Когда было такое, чтобы Надьюл Квик платил за то, что он едет с караваном?
— О, — сказал человек. — Вы охранники?
— Да, и самые лучшие и надежные, — сказал Одан, допив кружку и икнув.
— Да это настоящий воин, — сказал незнакомец. — Но сможет ли он встать? А если сможет, то без помощи рук ему не удержаться.
Он расхохотался, и все присутствующие присоединились к нему, а некоторые буквально покатились по полу. Надьюл проворно, с той скоростью, которая заслужила ему прозвище Быстрый, положил руку на плечо юноши и удержал его.
— Пусть смеются, — сказал он, покачав головой.
— Если это Эреш, — сказал Одан, — то давай лучше поедем в Шанадул.
Надьюл путешествовал по реке между двумя морями почти всю жизнь. Он снова откинулся на спинку кресла, уверенный, что Одан послушает его и сдержит свой буйный темперамент.
— Люди всегда поддразнивают чужестранцев. И здесь они не хуже, чем в любом другом городе. И даже более цивилизованные. Тебя будут дразнить и в Шанадуле.
— Мне надоело, что меня все время дразнят.
— Будут. Не сомневайся. Но подумай, мальчик. Подумай, что произойдет, когда ты сделаешь попытку обнажить меч.
Это был мудрый совет. Одан снова выпил и увидел, что кружка уже пуста. Он посмотрел на остальных и, следуя их примеру, развалился в кресле. Мимо, покачивая бедрами, прошла служанка-рабыня. Выглядела она, несмотря на усталость, очень обворожительно.
Служанка съязвила по его поводу, и остролицый субъект прыснул со смеху. Одан привстал, но рука Надьюла усадила его назад.
— Сиди. Сиди и докажи, что ты цивилизованный человек и тебе не нужно обнажать оружие, чтобы победить словом преступника. Докажи, что ты не варвар и не Кудзук…
— Я не варвар!
— Я и сам знаю. Они молокососы по сравнению с тобой, Одан Кудзук.
Остролицый встал и сам пошел к стойке, чтобы наполнить свою кружку. Он не оглянулся, и когда кружка была полна, он нашел себе место в противоположном конце зала.
Надьюл рассмеялся.
В городе Эреше одна золотая монета равнялась по стоимости ста одной серебряной монете. Когда Надьюл платил по счету, в таверне все посетители почтительно и с уважением смотрели на него и тихо переговаривались между собой. Монета с изображением короля Назирфернеса была тщательно проверена, взвешена и установлено, что она стоит восемьдесят три серебряных монеты. У Надьюла м Одана это вызвало плохо скрытое недовольство.
— Постель, ванна, чистые простыни и ужин. Все это я могу предоставить вам, — сказал владелец таверны.
Он немного косил, но не выглядел так зловеще, как обычно выглядят все содержатели гостиниц. Вскоре они сошлись в цене, и Надьюл с Оданом, зевая, поднялись по лестнице на крышу, где собирались спать. Надьюл вскоре уже был готов. Он улегся, положив под руку меч, Одан подошел к парапету, оперся о его край и стал смотреть на спящий город.
Какой он был большой! И странно, что он дикарь с далеких северных гор, мог чувствовать его очарование, притягательность и даже какое-то родство с этим городом. Он был как бы внутри Одана. Запахи города, здесь, наверху, были ослаблены, и воздух становился все холоднее. Звездное небо было как огромное покрывало, и Одан лег спать. Он ощущал глубокое удовлетворение, как будто наконец пришел туда, куда бессознательно стремился всю жизнь.
Надьюл что-то пробормотал во сне и перевернулся
