Плащ и галстук - Харитон Байконурович Мамбурин
Но её не было. Некто неизвестный просто скомкал огромную силу и бросил её на убой. Ради него, этого самого убоя. Некоторые взятые в плен люди, большей частью африканские наёмники, клялись и божились до самого конца, что им ставили только одну цель — вырезать всё живое в конечной точке. Даже я понял, что эта огромная акция должна была быть лишь отвлечением внимания от той меняющей облик твари, что пыталась утащить Васю…, может, не так, может, целей было несколько, но всё пошло по одному сценарию, выводы слишком очевидны.
Парень не захотел меня видеть. Было немного обидно, так как Вася Колунов куда сильнее сдружился с привычными ко всему «коморскими», чем со звездными ребятишками, а с Викусиком они вообще стали не разлей вода… но, видимо, со мной недостаточно, чтобы поделиться страхами. Не умею я общаться с детьми. Рыбачить — рыбачили, но говорить? Ему двенадцать, мне девятнадцать… Что я ему расскажу? О жизни в сиротском доме? Так он и сам прекрасно знает, каково это.
Данко оказался сиротой. Может, настоящим, как я, может и искусственным, то есть изъятым у родителей, но, как оказалось, отталкивающая внешность и психическое отторжение — не единственные вещи, которые могут отталкивать людей. Горящая голова? Тоже. Обычный банальный дискомфорт.
Ладно. Отвернувшись от вставшей на моем пути айсбергом медсестры, я пошёл на другой этаж в другую палату. Тоже навещать.
Ирония судьбы раз — мы потеряли одного человека, но назад вернулись в том же количестве, в котором уезжали.
Ирония судьбы — два. Меня снова не захотели видеть!
— Ой, да пошла ты нахер! — глубоко и громко возмутился я, гордо разворачиваясь спиной к медсестре номер два, загораживающей мне проход.
— Сам иди! — тут же высунула лицо из-за двери Сидорова, — Иди-иди! Прочерк будет, слышишь, козёл?! Про-черк!
— Дура ты набитая! — не выдержал я, разворачиваясь, — Там в обоих графах будет «Советский Союз», поняла?! Кто ж тебе даст воспитывать его, с твоей-то одной извилиной?!
— Убирайся! Скот! С глаз моих!! — тут же перешла на ультразвук эта дурында, — Видеть тебя не хочу! Козёл!!
Когда-то было сказано: «Дуракам везёт». Так вот везения у этой дуры были просто полные штаны. Точнее — полное пузо. Она умудрилась от меня залететь. И, разумеется, прискакала с этой радостной вестью в мое купе, на полном серьезе уже навоображав себе как будет жить тихо и радостно на мою зарплату. Я же в ответ, покрутив пальцем у виска, нанес Сидоровой козе глубочайшую моральную травму и гигантский облом, от которого она впала в истерику, но теперь, видя танцующих вокруг неё врачей Стакомска, вновь напялила корону и считает, что сидит на коне. Ага, как же.
Дурочка еще не понимает, что такое — ребенок от Симулянта.
Меня лично этот случайный спиногрыз ни грамма пока не волновал. Я попросту запретил себе на эту тему думать, здраво рассудив следующим образом: уже если сам в жизни никак не могу отыскать нормальную опору, то пытаться воевать еще и за младенца точно не стоит. Передам, конечно, заинтересованным лицам, что если попробуют его (или её) засунуть в детдом, то я кончусь, но эти лица им поотрываю, а в остальном, ну… случилось и случилось. Вот если задумаю бежать на другой конец света, то к этой теме вернусь. Пускай пока Сидорова изображает из себя самку императорского пингвина, а вот когда родит — тогда ответственные товарищи вполне могут решить, что такой козы рядом с таким уникальным дитём быть не должно.
Скорее всего.
Ладно, пора ехать. Лучше подольше посижу в тишине на кладбище, чем опоздаю на похороны. Там будут все наши…
Смолову хоронили в закрытом гробу. Пришли все «коморские», даже Вадим, отдыхавший в Карелии, приехал ради этого пораньше. Все жители «Жасминной тени» стояли, опустив головы и глядя, как двое мужиков сноровисто забрасывают опущенный под землю гроб землей.
Дашку было жалко. Девчонка просто решила днем отоспаться в своем уникальном домике, обладающем той же звуконепроницаемостью, что и жилище Викусика. Сволочь, похитившая Васю, выбрала домик Смоловой, как место, где она без проблем сможет отсечь от паренька «лишнее» для удобства транспортировки. Спящая на кровати девчонка, скорее всего, не успела ничего понять, получив острую кость в глаз, а через него — в мозг.
Поэтому и было жалко. Дашка Смолова была некрасивой злобной хамкой. Эгоистичной, трусливой… несчастной. Обреченной все ночи в своей жизни проводить как запертый от греха подальше оборотень. Более того, уж кто-кто, а вот она была чисто гражданским человеком, без всяких перспектив в неосапиантных направлениях. Научилась бы, как ей жить со своими способностями, а затем и перешла бы в свою квартиру, в обычную жизнь, на обычную должность. Все советские неогены военнообязанные, всех могут вызвать, если Родина-Мать позовет, но Дашка…
Она была обычной девчонкой. И она, черт побери, просто дрыхла в своей кровати. Летом, *лять. На море. В лагере, сука. Под защитой.
В этот вечер я нажрался как свинья. Зашел в свою конуру в «Жасминке», оглядел молчаливых Кладышеву с Палатенцем, насовал в морозилку водки, а потом начал пить. Сначала один, а потом… ну, можно сказать, тоже один, но не совсем. Перебазировался в комнату Вероники, меня там ждал замечательный собеседник по имени Вольфганг Беккер. Изумительный парень, доложу я вам. Не был бы голым и мужиком, я бы его замуж взял. Висит, молчит, пузыри пускает. Водку экономит. «Сяпу» не употребляет. Слушает внимательно. Не засыпает, когда я хожу отлить. Палит отсветами с корпуса резервуара пытающуюся подслушать Веронику.
Поймите меня правильно, я — не хороший человек. Совершенно не мучаюсь угрызениями совести за то, что недавно буквально скинул с неба несколько десятков людей. Я торговал химией в университете, общался с барыгами, периодически кого-нибудь убиваю, пусть даже и по долгу службы. Не всегда красиво и благородно, иногда кроваво и ужасно, просто потому что не особо думаю, что делаю. Я способен легко закошмарить тех, кого мне прикажут закошмарить, пока это не будут дети. Черт побери, я спокойно трахал
