Майкл Стэкпол - Конан-варвар
Пока основная масса пиратов занималась разграблением повозок и освобождением невольников, два предводителя направились прямо в головную часть каравана. Телега хозяина была разбита вдребезги, однако сам Наварус ухитрился избежать смерти. Сидя с перепачканным кровью и грязью лицом за опрокинутой кушеткой, он прикрылся своим зонтиком, как щитом, и махал по сторонам кухонным тесаком.
— Отойдите все от меня. Я вас предупреждаю.
— Значит, боги должны решать? — Артус подмигнул киммерийцу.
Киммериец ухмыльнулся.
Аргосский купец оглядел двух нависших над ним гигантов, затем плюхнулся на землю и разрыдался.
— Вы грабите меня на море. Вы грабите меня на земле. Почему нельзя оставить меня в покое?
Артус присел на одно колено.
— Все просто, мастер Наварус. Ты ведь такой умный и такой старательный. Если б не ты, нас бы одолела тоска смертная.
Хозяин каравана вытаращил на него глаза.
— Вы делаете это ради развлечения?
— Ну, — повел плечами темнокожий зингарец, — обычно мы извлекаем выгоду из этого. Однако в твоем случае, прежде всего, имеет место скука. Не так ли, Конан?
— Да, — коротко кивнул киммериец. — Ты нас веселишь.
— Веселю? Я заставляю вас смеяться, — Наварус выронил тесак. Слезы прочертили борозды на его грязном лице. — Я не могу… Я не способен…
Артус поднялся, и оба морских разбойника громко рассмеялись. Только это отнюдь не прояснило дальнейшую судьбу работорговца. Остальная часть пиратской команды открыто поддержала веселье, а освобожденные рабы — осторожно. Множество последних, с булыжниками в руках, с налитыми кровью глазами, пробивалось к Наварасу.
Конан остановил их взмахом руки.
— На все воля богов.
Если даже кто-то из рабов подумал, что пираты таким образом хотят сохранить жизнь Наварусу, то все равно промолчал. Не выразив никаких протестов, бывшие невольники принялись помогать своим освободителям в сборе добычи и по возможности в ремонте телег. Горстка пиратов снова поднялась на холм и разожгла сигнальный костер. Заметив в синем небе столб черного дыма, оставшаяся часть команды «Шершня» привела бы судно в бухту напротив дороги.
— Хорошо, что ты вернулся, Конан, — удовлетворенно окинув взглядом место событий, сказал Артус.
Киммериец повернул к нему совершенно бесстрастное лицо.
— У тебя и без того отличная команда.
— Это у нас отличная команда, друг мой, — расплылся в улыбке зингарец. — Не думаешь же ты, что я не разбираюсь в людях? Надеюсь, те, кто сейчас составляют экипаж «Шершня», мне преданы. Каждого из них я в свое время спас от виселицы до того, как палач затянул на его шеи веревку. Конечно, все они больше головорезы, чем моряки, но тем не менее… Кстати, именно ты превратил их в отряд воинов, способных сражаться плечом к плечу.
Он кивнул в сторону холма.
— Ты подготовил нападение на суше, тогда как торгаш ожидал, что нынче мы охотимся на море. Эти морские псы наверняка бы взбунтовались, предложи я им подобный план. Но за тобой они готовы следовать даже в глубины стигийской преисподней. Ты — особенный, и парни это знали еще до того, как имели честь увидеть тебя в бою, размахивающим мечом.
Конан прыснул в кулак.
Артус тоже засмеялся.
— Я сам уверен, что ты предназначен для величия. Понял при нашей первой встречи. Знал это, услышав, что ты отправился в плавание с Белит. Мне хотелось когда-нибудь снова с тобой встретиться и посмотреть, помнишь ли ты меня.
— Я не забываю друзей, Артус, — ответил Конан.
Он не повернулся к товарищу, поскольку сосредоточил взгляд на море. Варвар не нажил множество друзей. Их всех Конан смог бы пересчитать по пальцам одной руки, а тех, кто до сих пор оставался в живых, было и того меньше. Смерть каждого из них оставила в его душе пустоту, которую он с трудом мог постичь, а тем более заполнить. То же самое, наверное, происходило с Корином, особенно после смерти матери Конана.
— Знаю, ты так никогда не поступишь. Терять близких… нет острее боли, — зингарец сочувственно покивал головой. — Сам я не слишком надеюсь на милость богов. Хотя я раньше, когда был вором, отдавал храму Бела часть награбленного. Да и теперь не гнушаюсь пожертвовать морю кувшин доброго вина, добавив к нему и добавить такое количество плоти, какое только может пойти ко дну. Да и теперь не гнушаюсь пожертвовать морю кувшин доброго вина, добавив к нему такое количество плоти, какое только может пойти ко дну. Если мы будем тешить богов, то они, глядишь, смогут позволить нам прожить чуть дольше.
— А если мы пытаем людей, то это доставляет им наибольшее удовольствие, — Конан искоса посмотрел на зингарца. — Так значит, лучше мучить других, чем быть замученным самому?
— Не вижу смысла это отрицать. — Артус глянул туда, где, съежившись, сидел Наварус. Его кушетку выправили, а зонтик купца привязали к древку копья. — Вот он прятался, только какая ему от этого вышла польза. Все, что было скрыто, обязательно будет найдено.
— Хорошо. Но неужели твоя цель — спасать меня от меня самого?
Артус похлопал киммерийца по спине.
— Просто я хотел напомнить тебя о причинах, из-за которых мы цепляемся за жизнь.
Внизу среди толпы возникло какое-то волнение. Оба главаря направились в центр сборища.
— Что случилось? — подбоченясь, поинтересовался Артус.
Один из невольников рухнул на колени к ногам пирата.
— Господин, мы не знаем, что дальше делать.
Артус тряхнул косичками.
Конан обнажил меч и торжественно объявил:
— Уходите. Вы все свободны.
Красивая женщина, с глазами газели, с золотистыми локонами и длинными, стройными ногами, кинулась к варвару:
— Но… но у вашей команды весь запас пищи и воды. Они забрали добычу и оставили нас беззащитными. Куда нам теперь идти?
Конан осмотрел пустынный берег в умирающем свете солнца.
— Ты права. Пусть мужчины возьмут вон те фрукты, хлеб и две телеги для бочек с водой. А этот отведет вас назад в Зингару.
Раб, на которого указал киммериец, нахмурился.
— Мой господин, тут может не хватить для всех нас.
— Я догадываюсь, — усмехнулся Конан. — И поэтому женщины отправятся с нами.
Глава 13
Клубы едкого дыма висели под потолком мессантийской харчевни. В темном зале смешались запахи человеческого пота, наркотических курильниц и пролитого пива. Плотный угар растворял в себе даже смех, гасил вспышки глаз отдельных посетителей. Дымные щупальца ласкали тела женщин, когда те переходили из одних пиратских объятий в другие. Здесь царил праздник жизни, на котором, отмечая очередную победу, можно было утолить голод чрева и жажду плоти.
