Ольга Григорьева - Берсерк
— Еще!
Я зажмурилась и налегла на впряжку. Подоспевший Бьерн подхватил ее конец и едва слышно выдохнул:
— Не рвись, дура! Тянуть еще ой сколько. Вымотаешься раньше времени — никто тебе не поможет. — Он уперся, подскользнулся и, едва устояв на ногах, договорил: — Даже Али…
Я приостановилась. Бьерн был прав. Глупо надеяться, что Олав заметит мое усердие и простит меня. А как хотелось, чтоб однажды он поглядел на меня по-прежнему и забыл свою Аллогию!
— Поняла? — спросил Бьерн. Я кивнула. Позади засуетились, проволокли мимо грязное бревно и, громко ухнув, бросили его в топкую трясину перед носом корабля. Наст поддался и захрустел, Где-то глубоко под землей мерзко чавкнуло болото. Услышав этот с детства знакомый звук, я замерла. Бьерн потянул веревку, но я не сдвинулась с места. Я хорошо знала этот протяжный, будто не предвещающий ничего плохого всхлип Болотной Хозяйки! Учуяв жертву, она зевала, просыпалась от долгого зимнего сна и готовилась к большой охоте. Но она была не под нами, а там, впереди, где плавно покачивался на бревнах гладкий корпус «Журавля».
Эй-хо! — выкрикнул Изот. «Журавль» качнулся вперед, хлябь дрогнула, и тут я не выдержала. Ливу нельзя было идти вперед! Хозяйка унюхала его! Стоит Изоту сделать один маленький шажок, и красивая, горделиво задравшая нос лодья будет обречена!
Не-е-ет! — Я бросила веревку и рванулась к Журавлю. Что-то сообразивший Бьерн завопил по-урмански, воины остановились, а Олав повернул ко мне напряженное, потное лицо, но было уже поздно. Хозяйка проснулась! Глухо чмокая, она раскрыла объятия. Уходя на второе, а затем и третье дно невидимого болотного озера, бревна под «Журавлем» жалобно захрустели. Люди Изота кинулись прочь от кренящегося набок корабля.
— Стойте! Стойте все!!! — взвизгнула я. Живущие на суше не верили в чутье Болотной Хозяйки и называли рассказы о ней бабьими сказками, но, я точно знала: Хозяйка чует каждое движение на своем огромном теле. Если начнешь биться или вздумаешь побежать, она отыщет тебя по хриплому дыханию и звуку шагов. С ней следовало вести себя как с большим и опасным зверем — двигаться медленно, на ощупь, проверяя каждую кочку. Однако ничего не знающие об этом люди Изота мчались прочь от увязшей лодьи. Они видели лишь страшное, утопившее их товарищей тело корабля и прыгали прямо в Хозяйкины ловушки.
— Стойте! — еще раз выкрикнула я, но безуспешно. Один из воинов Изота дико закричал и забился в силках Хозяйки. К нему на подмогу бросился другой, но и он по пояс ушел в холодную трясину.
— Помо!.. — вскрикнул он, дернулся и скрылся под водой.
— Ух! — удовлетворенно вздохнула Хозяйка и потянулась к кораблю. Вздымая к бортам чахлые кусты, болото поднялось и, плотоядно чмокая, потянуло в трясину маленькие человеческие фигурки.
Что-то указывая своим людям и то и дело утирая мокрым, грязным рукавом лицо, лив метался возле опрокинутой лодьи, и тут я поняла: он вовсе не пытался устроить западню Олаву, а попросту не знал этого коварного болота!
Жалость стукнула меня по сердцу. Я оттолкнула Бьерна и побежала к единственному уцелевшему в топях невысокому деревцу. Шершавый ствол сам улегся в руки. Зная, как слабы болотные деревья, я дернула, но сосенка не поддалась. Забыв об удивленных взглядах дружинников, я изо всех сил навалилась… Болото всхлипнуло. Хозяйка почуяла давнюю знакомицу и вцепилась в дерево костлявыми скользкими лапами.
— Пусти! — крикнула я. Из-за моего плеча сверкнуло острое блестящее лезвие топора. Оно вонзилось в тонкий ствол сосенки чуть ниже моих рук и выскользнуло из него, оставляя на дереве белесый смоляной след. Я обернулась.
— Отойди-ка! — Одной рукой Бьерн отвел меня в сторону, а другой вновь ударил. Дерево скрипнуло и накренилось. Уже не церемонясь, Бьерн зарычал и рванул его руками. Сосенка просто вылетела из земли. Я подхватила ее и взглянула на «Журавль». Печально креня мачту, словно прощаясь с людьми, он одним боком ушел в болотину, а вокруг уже почти никого не осталось, только влажно блестела выползшая на волю жижа и на махоньком островке, возле кормы, жались друг к другу трое — Изот, его кормщик Болеслав и какой-то молоденький хирдманн. Парнишка растерянно мял в руках старую шапочку, а по его веснушчатому лицу текли слезы. Болеслав что-то шептал ему, но они уже знали, что обречены, — уцелевшие воины поняли коварство Хозяйки и не отваживались приблизиться. Не стесняясь, парнишка кусал дрожащие губы и умоляюще глядел на стоящих поодаль, остолбеневших от ярости Болотной Хозяйки товарищей. Болеслав шептал мольбы богам, и только Изот не сводил взгляда со своего несчастного корабля. Он не плакал, не трясся и не умолял о спасении — просто ожидал страшную смерть, как должную кару. «Но ведь он ни в чем не виноват!» — подумала я и закричала:
— Изот!
Он повернул голову, словно призывал меня быть ви-доком, и вяло махнул рукой на уползающий в болото «Журавль».
— Я помогу тебе! Я… — Ноги сами понесли меня к ливу.
— Стой! — кто-то из воинов перехватил меня поперек туловища. — Куда, дура?! Там смерть!
— Пусти! — Я ударила сердобольного дружинника яогой по колену и вырвалась. Что он хотел объяснить знающей все подлости Болотной Хозяйки и с малолетства изучившей ее вздорный нрав?!
Я пробежала еще немного и остановилась. Теперь меня уже не отваживались догнать и задержать. Под ногами зыбко колыхалась слабая моховая прослойка, и с этого места следовало идти осторожно, тщательно выбирая безопасные места. Когда-то давно мать учила меня проходить самые жуткие топи. «Закрой глаза, положись на чутье и призови на помощь топляков — маленьких болотных духов, — говорила она. — Они приведут к тебе Блудячие Огни — неприкаянные души наших сгинувших в царстве Болотной Хозяйки родичей, а те уже укажут тебе верный путь».
Следуя ее наставлениям, я закрыла глаза и зашевелила губами, взывая к тем, что когда-то погибли в этих. болотах. Сначала ничего не происходило, а потом в черной пустоте, прямо передо мной, слабо замигали" голубые огоньки. Были это Блудячие Огни или нет, гадать было некогда. Медленно и осторожно, стискивая вырубленную Бьерном сосенку, я сделала первый шаг. Огоньки полыхнули голубым и пропали, а затем загорелись вновь, но уже чуть левее. Шагнула туда… Все замельтешило и заискрилось. Не в силах выносить неизвестности, я открыла глаза и остолбенела. Я шагнула всего дважды, но Изот и его люди оказались совсем рядом!
— Дара, помоги… — донесся жалобный голос молодого дружинника, но я смотрела только на Изота. В беде лива была и моя вина — нужно было предупредить его о болоте! Но о своих сомнениях я сказала только Олаву. Откуда я могла знать, что лив, сам почти болотник, не распознает коварства этих топей?!
