Гарри Гаррисон - Стальная крыса поёт блюз

И вновь — брутальная радость. Без особого энтузиазма выслушав приговор к пожизненному заключению, мы уложили инструменты в рюкзаки и отдали их поджидающим слугам. Зрители, все еще слегка пульсируя экстазом, двинулись к выходу.

— Секундочку, пожалуйста, — попросил нас Железный Джон. Подождав, пока выйдут посторонние, он коснулся кнопки на стене, и створки высокой двери бесшумно сдвинулись. — Отличная песня. Нам всем очень понравилось.

— Девиз «Стальных Крыс» — «Доставляй людям радость».

— Чудесно. — Он перестал улыбаться и мрачно посмотрел на нас. — Вы можете еще кое-чем нас обрадовать. Вы здесь надолго, и нам очень хочется, чтобы вы были счастливы. Так что осчастливьте и себя, и нас, соблюдая осторожность в выборе тем для разговора.

— Что вы имеете в виду? — поинтересовался я, хотя уже четко представлял себе, к чему он клонит.

— Мы все довольны судьбой. Тут надежно и спокойно. Я терпеть не могу смут. Джентльмены, вы переселились к нам из очень неблагоустроенного внешнего мира. В Галактике все нормально, скажете вы. И будете правы — если не замечать вечной войны. Борьбы противоположностей, от которой мы, к счастью, избавлены. Вы — дети цивилизации, в чьей основе не самосозидание, а саморазрушение. Вы — жертвы негативизма, который подавляет жизнь, угнетает культуру, ослабляет даже сильнейших. Вы понимаете, о чем я говорю?

Ни Флойд, ни Стинго не ответили, так что пришлось кивать мне.

— Понимаем. Хоть мы и не во всем разделяем кое-какие ваши умозаключения, предмет обсуждения нам совершенно ясен. И я торжественно обещаю: пока мы пользуемся вашим гостеприимством, ни я, ни мои помощники ни словом не обмолвимся о противоположном поле. То есть о женщинах, девушках, самках. Запретная тема. Но поскольку вы сами ее коснулись, я делаю вывод, что вы вправе…

— Не вправе.

— Ясно, больше вопросов нет. Мы очень благодарны за радушный прием и постараемся не бросить тень на вашу репутацию.

— Юный Джим, ты умен не по летам. — На лицо Джона вернулся призрак улыбки. — Должно быть, ты устал. Сейчас вам, ребята, покажут жилье.

Створки раздвинулись. Железный Джон отвернулся. Аудиенция завершилась. Мы удалились, всячески изображая беспечность. Золотистый провел нас все по тому же кирпичному коридору в довольно шикарные, хоть и тоже краснокирпичные, апартаменты. Он включил телевизор, убедился, что в ванной работают краны, поднял и опустил шторы, затем поклонился и вышел. Я прижал палец к губам. В напряженном чуть ли не до судорог молчании Флойд и Стинго смотрели, как я с помощью детектора, позаимствованного у Тремэрна, выискиваю «жучков». После того видеоклипа я проникся большим уважением к местным электронщикам.

— Чисто, — сообщил я.

— Ни одной женщины, — вымолвил Стинго. — Даже говорить о них нельзя.

— Ну, какое-то время я бы смог без этого прожить, — подал голос Флойд, — но кто теперь будет солировать?

— Очень эффектный пример, — сказал я, — первоклассного электронного дублирования.

— Но откуда взялся этот клоун? — спросил Флойд. — Ей-Богу, я видел его первый раз в жизни. Может быть, мы и впрямь наширялись бакшишем и эта планетка — не более чем наркотический кошмар?

— Спокойствие и хладнокровие! Этот клоун — не что иное, как набор электронных байтов и бит. Тут живут очень неплохие техники. Они перевели в цифирь нашу песню вместе со всеми нами, а затем анимировали солиста мужского пола. Стерли Мадонетту, записали его, а потом пересняли ролик.

— Но зачем? — простонал Стинго, устало падая в глубокое кресло.

— Хороший вопрос. И ответ очевиден. Эта половина Рая — только для мужчин. Женщин мы наверняка не увидим. Готов поспорить, их вылущили даже из телепрограмм. А также все, что с ними связано. И не спрашивай опять «зачем?». Я не знаю. Ты сам видел, как высока стена. А по наблюдениям с орбиты известно, что по ту сторону стены — тоже город. Значит, женщины — если они вообще тут водятся — должны жить на той половине.

Ни один из моих спутников не спросил «почему?», хотя обоих, да и меня, изводил этот вопрос. Я глядел в их встревоженные лица и старался думать о чем-нибудь приятном. Это удалось.

— Мадонетта, — начал я.

— Что Мадонетта? — спросил Стинго.

— Надо ей обо всем рассказать. — Я сунул в ухо большой палец и обратился к мизинцу: — Джим вызывает Мадонетту. Алло, ты на связи?

— Еще бы!

— Я тоже тебя слышу, — проскрежетал Тремэрн из моего пальца.

Я изложил события дня. Сказал «у меня все» и стал ждать откликов.

Мадонетта зашипела от злости, и я не мог ее за это винить. Тремэрн, как всегда, был сама деловитость.

— На этой половине города ты потрудился неплохо. Может, теперь пора Мадонетте выйти на разведку?

— Рано. Нам еще надо получить несколько ответов на чертову уйму вопросов.

— Пока не возражаю. Как дела с находкой? Выяснил что-нибудь?

— Увы. Но надежда остается. Капитан, дайте нам передохнуть. По-вашему, такого перехода, да еще и концерта, для одного дня мало?

Я подождал ответа. Напрасно.

— Да, сэр, вы правы. Этого недостаточно. Нужно еще изделие иной расы.

Я выдернул палец из уха, стер с него серу и мрачно уставился в пространство.

— С чего начнем? — поинтересовался Флойд.

— Не имею представления. Сказал просто, чтобы Тремэрн отвязался.

— Я знаю, с чего начать, — заявил Стинго. Я бросил на него подозрительный взгляд.

— Сначала — МИПСК, а теперь еще и это. Наш скромный арфист открывает тайные погреба. Он улыбнулся и кивнул.

— Видать, многолетняя служба в Лиге не пропала даром. Разве старый вымогатель у ворот не сказал нам, что завтра на рассвете открывается рынок?

— Так и сказал, — подтвердил Флойд. — Ну и что? Штуковину давным-давно сбыли с рук.

— Гений! — Я зааплодировал. — Под этим седым скальпом прячется серое вещество, которое знает, что такое логика!

Стинго поклонился, принимая комплимент.

— В отставке всегда скучно. Что дальше, босс Джим?

— Отлови Золотистого. Прояви острейший интерес к рынку. Пусть даст провожатого, утром пойдем туда и…

Звякнул стеклярус, отворилась дверь, и вошел наш ангел-хранитель в златотканом облачении. Как будто одно упоминание о нем служило вызовом.

— О счастливцы, вы приглашены! Железный Джон ожидает вас в Веритории. Ступайте!

Мы пошли. А что еще оставалось делать? Золотистый — видимо, для разнообразия — пребывал в необщительном настроении и оборвал поток наших вопросов мановением руки. Новые коридоры, новые кирпичи… Спотыкаясь, ушибая ноги, мы добрались до ряда незанятых кресел и сели, как велел нам поводырь. В помещении было темно и стало еще темнее, когда Золотистый вышел и затворил дверь.