Андрей Величко - Третья попытка

Однако что-то в рассуждениях Кати меня зацепило, и я быстро понял, что именно, после чего уточнил у любимой:

– Насколько я в курсе, заселение Австралии происходит именно сейчас, где-то в минус сороковом тысячелетии. А ты не читала, как оно осуществляется? В Австралию сейчас что, можно попасть посуху?

– Нет, она в эти времена соединена только с Новой Гвинеей, а от Евразии ее отделяют несколько проливов между островами. Причем довольно широких, километров по пятьдесят, а то и восемьдесят.

Вот оно, дошло до меня. Те самые люди, которые здесь, на месте будущей Греции, а если считать материковую часть, то Турции, истребляют неандертальцев, в тысячах километров на юго-восток уже приступили к заселению Австралии. Их не остановили проливы шириной в десятки километров. Так почему мы решили, что пролив, отделяющий Родос от материка, покажется им хоть сколько-нибудь серьезным препятствием? Он же всего пять километров в самом узком месте и тридцать – в самом широком.

Угым был горд. Кажется, ему удалось придумать новое слово, которое теперь говорит все племя. А со временем, наверное, его примеру последуют и все остальные племена, кочующие около моря.

Ведь слова – это нечто вечное, почти как солнце днем и звезды ночью. Или смена тепла и холода каждый год. В отличие от людей и зверей, которые сначала рождаются, а потом умирают, слова были всегда. И, наверное, будут тоже всегда.

Человек может придумать, как связать два бревна, чтобы они не переворачивались на воде. Он может сообразить, какую форму лучше придать куску камня, если тот будет использоваться для рытья кореньев, а какую – если нужен наконечник для копья. Но слова он не придумывает, а в детстве узнает от матери, которая когда-то давно узнала их от своей, и так далее в глубь времен. Раньше Угыму казалось, что слова существуют сами по себе, независимо от человека. Но недавно в жизнь племени вошли эти необычные ану-ану…

Ану-ану всегда были абсолютным злом. Ни могучие волосатые носороги, ни огромные тигры с клыками, торчащими из пасти, ни даже пещерные медведи не могли уничтожить племя людей. А эти пришельцы со стороны восхода солнца – могли. И уничтожали племена одно за одним. Недавно дошла очередь и до Детей Большого Дуба, как называли себя соплеменники Угыма. Их загнали на выступающий в море кусок суши и, перекрыв выход, сначала, видимо, решили подождать, когда люди ослабеют от голода. Но над этим местом часто летали утки, а великая мать племени Апа знала свое дело. Тогда пришельцы начали потихоньку теснить людей к самой воде. Хоть они и были слабее, а их копья легче, чем у людей, но почему-то летели они дальше. А ведь врагов, кроме того, было еще и гораздо больше, чем соплеменников Угыма. И тогда Апа, поняв, что впереди ждет только гибель, связала два бревна, при помощи трех самых сильных мужчин племени затащила их в воду и велела двум своим сыновьям – Угыму и Упуму сопровождать ее в попытке достичь лежащей за не такой уж широкой водой земли. Если получится у них, то тогда смогут попробовать и остальные. Да, наверное, ану-ану тоже смогут переплыть пролив, но не все и не сразу. А может, и вовсе уйдут, наплевав на никак не поддающееся уничтожению небольшое племя людей.

Угым согласился без колебаний – вдруг бревна действительно доплывут до той земли? Тогда не придется умирать в ближайшие дни, чего ему совершенно не хотелось. Правда, некоторые старики утверждали, что после смерти человек попадает в места, где дичь сама ищет человека и, подойдя, спокойно ждет только момента, когда ее зажарят. Съедобные коренья там есть везде, стоит только наклониться, а в ручьях вместо воды течет сладкий и чуть пьянящий сок дерева пыпын, в мире живых встречающегося чрезвычайно редко. Однако Угым сомневался, что все обстоит именно так. Ведь тогда от желающих немедленно умереть отбою бы не было! А в действительности никто, в том числе и он, Угым, совсем не торопится умирать.

Когда ветер и течение пронесли бревна мимо земли, Угым не до конца потерял надежду. Ведь они куда-то плывут, а значит, где-то там может быть и другая земля. Однако наступила ночь, за ней утро, а никакой земли, куда ни посмотри, нигде не было.

А потом гибкие прутья, которыми были связаны бревна, начали лопаться один за другим. Надежда на благополучное завершение плавания сильно уменьшилась, но вдруг откуда-то быстро приплыло нечто странное. Тоже вроде бы два бревна, но широко расставленные и отлично держащиеся на воде. Угым присмотрелся… и громко завопил от отчаяния. На палках между бревен сидели два ану-ану. Значит, сейчас все же придется умереть.

Но ничего подобного не пришлось – это оказались какие-то не такие ану-ану. Они спасли Апу с сыновьями, доставили их в свое стойбище, накормили, напоили и устроили под большой шкурой какого-то странного зверя зеленого цвета – наверное, морского. Первое время Угым опасался, что их сохранили в живых только для того, чтобы потом съесть, но Апа сказала, что он дурак. Это не ану-ану, а почти люди, и они не держат в мыслях ничего плохого.

Вот этого Угым долго не мог понять. У их спасителей волосы только на голове, а тела голые, и они кутаются в шкуры. Ноги длинные. Значит, это ану-ану. Но они добрые, совсем как люди, значит, это не ану-ану. Как такое может быть?

И вот недавно его озарило. Это действительно ану-ану, но хорошие! Оказывается, бывает и такое. Хорошие ану-ану. То есть хоу ану-ану.

Но сказать такое, не запнувшись, не так просто. Слово «хоу», хороший, никак не желало сочетаться с названием ходячего ужаса племени людей! И человек просто не мог такого выговорить.

Угым долго пытался, пока у него не начало получаться что-то вроде «хоаан». Он поделился своим достижением с матерью, которая, оказывается, тоже не могла сообразить, как правильно называть их спасителей. А вскоре все племя знало, что их спасли и перевезли на большой остров могучие и добрые хоааны, великая мать которых может управлять даже молниями. Так что же это получается, человек, значит, способен придумывать новые слова? Но где тогда граница его возможностей? Или ее вовсе нет?

От этих размышлений у Угыма разболелась голова, и он решил вернуться к ним попозже, когда растает снег и снова станет тепло. Наверное, если лечь на мягкую траву и подставить живот теплому солнцу, думаться будет лучше.

Глава 11

Планы обороны, или Что случилось с кроманьонцами

Наступление красных захлебывалось на глазах. Они подняли в воздух оба имеющихся у них Б-52 с ядерными бомбами, но один в темпе окружила пятерка трехкрылых фоккеров образца тысяча девятьсот пятнадцатого года. Бомбер дымил, и его падение было делом ближайших секунд. Второй тянул над обширным густым лесом, но чаща кишела партизанами, уже задравшими в небо свои дробовики. И, значит, этого тоже скоро собьют.