Роберт Говард - Конан Бессмертный
— Яков! — загремел он.— Не стрелять, пока не откроют!
Однако на этот раз корабль-дракон не спешил открывать двери для абордажной команды. Вместо этого он издал шипящий свист, словно разом вскипели сотни котлов. Открытая пасть фигуры на носу галеры выплеснула струю жидкого пламени, которое образовало сверкающую арку над сужающейся полоской воды между кораблями. Пламя ударило в борт и палубу «Красного Льва». В один миг вся палуба была усеяна капельками горящей жидкости, которые разбегались во все стороны. Пираты в панике ринулись прочь от релингов, кто-то уже отчаянно колотил по дымящимся пятнам на одежде. От огненной жидкости валил густой черный дым, запахло горящим маслом. Конан тут же догадался, что это было природное черное масло, подобное тому, что выступает из земли в пустынях Иранистана и Турана.
Но у него не было времени объяснять все это своим людям. Шипение повторилось, и новая струя жидкого пламени ударила в стаксель, который в мгновение ока вспыхнул, словно факел. Отряд у катапульты и лучники с воплями ужаса рассыпались по палубе. Над их головами ярко пылал парус, осыпая палубу дождем горящих обрывков ткани.
— Руль к правому борту до упора! — бешено проревел Конан,— Поставить паруса по ветру и закрепить на правом борту!
Он прекрасно понимал, что следующий поток пламени может лишить их грота и тогда «Красный Лев» станет беспомощным, как старая неповоротливая посудина.
Но было уже слишком поздно. Шипение раздалось еще раз, и стремительная огненная струя обрушилась на грот, который тут же исчез в пучине вьющегося, ревущего пламени. «Красный Лев», движущая сила парусов которого, за исключением небольшой бизани, была уничтожена в огне, резко замедлил ход и теперь неуклюже переваливался на волнах. Крючковатые тяжелые брусы галеры с треском обрушились вниз, и когти глубоко впились в палубные доски галеона. Двери раскрылись, выехал настил, и вторая абордажная команда ринулась вперед, на борт «Красного Льва».
У людей с галеры была смуглая кожа, узкие прорези глаз, выпирающие скулы и орлиные носы. На головах красовались птичьи шлемы, как у колдуна с зеленой галеры, а на кожаные солдатские куртки были надеты странные стекловидные доспехи. Столь же необычным было и их вооружение: прозрачные мечи с зазубренными пилообразными краями, крючковатые копья и стеклянные шарики в пращах. Было еще и другое оружие, но у Конана не хватило времени разглядеть его.
Лучники Якова должны были бы встретить высаживающийся на борт «Красного Льва» отряд смертоносным дождем стрел, но они были растеряны и напуганы не меньше других пиратов. Конан бушевал и сыпал проклятиями, но его люди все же так и не построились в оборонительные ряды, а в панике метались по нижней палубе. В сторону нападающих просвистело несколько стрел, но они не причинили особого вреда. Наконечники разлетались на кусочки или проскальзывали по хрупким с виду стеклянным доспехам. Лишь несколько человек из экипажа собрались кучкой у края абордажного помоста, который опирался на релинги «Красного Льва».
Одним прыжком Конан слетел вниз по трапу со своим тяжелым палашом в руке и ринулся на помощь защищающимся. Теперь он видел, что люди с галеры имели странное боевое снаряжение: тонкие трубочки выходили из их ноздрей, закрытых стеклянными шлемами, к контейнеру на спине. Это, решил Конан, наверное, что-то вроде дыхательного аппарата. Но зачем?
Ответ не заставил себя ждать. Едва Конан достиг шканцев, как первая группа атакующих приостановилась, чтобы раскрутить пращи и осыпать его людей градом стеклянных шаров, каждый размером с яблоко. Они взрывались с мелодичным звуком и разлетались сотнями сверкающих осколков. Там, где разрывался шар, возникало облако бледного пара, которое медленно поднималось вверх.
Все больше и больше шаров со стеклянным звоном лопалось на палубе «Красного Льва», и ветер не успевал уносить прочь дым от все новых и новых нехитрых снарядов. Конан видел, как его рассеянные по палубе бойцы оседали вниз и один за другим тяжело падали на доски без сознания. Они падали один за другим, и скоро лишь несколько человек еще оставались на ногах.
Теперь палуба напоминала место жестокой бойни, разве что люди лежали спокойно, словно спали, по-видимому, они были невредимы. Тогда абордажный отряд темной волной прокатился по деревянному настилу вниз, на окутанную серым дымом палубу галеона, на которую кое-где еще падали горящие обрывки веревок и парусины. С оглушительным боевым кличем Конан врезался в толпу нападающих. Широкий меч ткал вокруг киммерийца полотно мерцающей стали. Прозрачно-кристаллические доспехи раскалывались под ударами тяжелого клинка, который разрубал стекло, кожу нагрудников, мясо и кости. Отрубленные конечности разлетались в стороны, вопли вырывались из-под стеклянных шлемов.
Конан прорвался сквозь неплотные ряды первой группы нападающих, оставив позади себя бездыханно лежащими на палубе трех врагов. Но новые воины спрыгнули с абордажного настила, пытаясь окружить его и снова завладеть инициативой. Он прорубил сквозь их ряды дорогу к ренингу, где, с защищенной спиной, ему удалось урвать короткую передышку.
В дальнем конце палубы Конан увидел Сигурда, который обменивался могучими звенящими ударами сразу с двумя противниками. Еще двое лежали у его ног. Вдруг, хотя не было видно, чтобы его кто-нибудь зацепил, северянин выронил свою длинную саблю и осел на палубу так же, как это произошло со всеми остальными членами команды.
Конан почувствовал сладковатый запах, и окружающий мир медленно поплыл перед глазами. Атакующие отступили от него и образовали полукруг, так что киммериец оказался прижатым к поручням релинга. Несколько секунд он стоял лицом к лицу со своими противниками. Его губы, окаймленные серой бородой, раздвинулись в беззвучном рычании. Над головами передних нападающих пролетело еще несколько стеклянных шаров, разлетевшихся на кусочки совсем близко.
Конан не стал дожидаться, пока пары поднимутся и свалят его с ног. С хриплым сдавленным рычанием он ринулся на обступивших его полукругом врагов. Меч в мозолистых руках Конана вихрем пронесся над головой, подобно крылу ветряной мельницы.
Два антильца упали, один — с рассеченной головой, другой — со смятой грудной клеткой. Теперь Конан смог прорваться сквозь ряды врагов и снова оказался на свободном пространстве.
Он знал, что не сможет один биться со всей командой вражеского корабля. И даже если он сведет счеты еще с несколькими противниками, рано или поздно они все равно окружат и убьют его. Накопленная за долгие годы жизни усталость уже отягощала его руки и ноги и замедляла движения. Дыхание с трудом вырывалось из груди. Дым и струящиеся клубы белого пара, которого киммериец успел наглотаться, вызывали у него удушливый кашель. Теперь уже вся команда галеона лежала на палубе, но лишь немногие были сражены причудливыми мечами врагов, большинство же пало, наглотавшись ядовитых паров.
