Меч и ручка - Рэйчел Кейн
– Думаю, нет ничего более подобающего, чем заставить одного из наших богов поработать во имя спасения города, – сказал Томас. – Какой из?
Морган глубоко задумалась. Ни один из механизированных богов, которые были ей знакомы, не подходил для работы под водой на длительный период, однако задача и не должна отнять много времени. По крайней мере, она на это надеялась. Нужен будет час, не больше.
– Один из тех, что побольше, – сказала она. – На случай если придется использовать его как рычаг. Тот механизм, вероятно, уже весь заржавел.
– Не обязательно, – сказал Томас. – Герон был мастером в деле изобретения механизмов, способных проходить испытание временем. Он был известен тем, что добавлял определенные компоненты к платине и палладию, чтобы те боролись со ржавчиной. – Томас откинулся на спинку стула, на котором сидел, и вздохнул, потирая шею. Он исхудал, как казалось Морган, и стал более… резким, будто бы хорошо заточенный нож. А потом он улыбнулся ей своей скромной, рассеянной улыбкой, как улыбался всегда, и стал прежним собой. Это был Томас. Все еще. – Ты устала. – Он не стал произносить свои слова как вопрос.
Морган уныло ему улыбнулась.
– Ну, не все из нас выросли быками с мозгами самого Герона, так что… да. Я устала.
– Хотелось бы мне оставить тебя в покое и дать возможность отдохнуть, – сказал Томас. – Но хоть я и уверен в том, что твои коллеги-скрыватели очень недурны в своей работе… – Они недостаточно сильны, чтобы с этим справиться? Да, если не считать Искандера, а ты по-настоящему с ним еще не знаком. К тому же ты прав: мы друзья; мы понимаем друг друга лучше и быстрее. Я могу попросить у медика эликсир, который поможет мне оставаться бодрой. – Морган одновременно зевнула и рассмеялась. – И мне явно нужен этот эликсир. – Ее улыбка растаяла, когда она опустила глаза на бумаги, разложенные между ними. – Нам пришлось удалять с этих бумаг яды, иначе они были бы непригодны для изучения. Ты знал об этом? В кабинете архивариуса была ловушка со смертоносным газом.
– Я слышал, – сказал Томас. – Но все вышли оттуда живыми, ja?[2]
– Документы раздобыл Джесс. – Пальцы Морган все еще касались бумаг, и она ощутила, как по ней пробежала дрожь. – И он чуть не погиб за этим делом.
– Но не погиб. И ты же знаешь Джесса. Он обманывает смерть почти каждый день, причем порой без веских причин. Морган. Ты за него беспокоишься? – Голос Томаса стал теплее. Более обеспокоенным. Она не смотрела на него. – Джесс всегда выживает.
– До тех пор, пока не выживет, – сказала она и сделала глубокий вдох. Выдавила из себя улыбку. – Прости меня. У меня настроение портится, когда я устаю. И когда беспокоюсь.
– Ты по нему скучаешь.
– Да, – сказала она, хотя даже в этот момент ее голос прозвучал не очень-то уверенно. – Скучаю.
– Но?
– Но у меня предостаточно других забот, – сказала она, но потом тут же поправила себя: – Нет, это нечестно. По большей части я думаю, в порядке ли он. Я… я должна была остаться с ним, Томас. Ему нужен… кто-нибудь. После того как он потерял Брендана. – «Если бы ты действительно любила его, то не бросила бы», – пронеслось в мыслях.
И Морган не могла не признать, что это, вероятно, правда. Но ведь она и впрямь любила его. Вопрос лишь… насколько сильно? Как долго это продлится? Насколько глубоки ее чувства? Морган захлестывала волна сводящей с ума радости от осознания того, что ее видят, что ее хотят. Как и Джесса, как она думала. Однако достаточно ли этого, чтобы быть вместе до конца жизни?
«Если приходится задавать вопросы, то ты уже знаешь ответ». – Джесс не один, – спокойно отозвался Томас. – Ему понадобится поддержка, но прямо сейчас, полагаю, ему нужна стабильность. А для этого с ним профессор Вульф. И думаю, Джессу будет лучше, если он будет занят делами.
– Мужчины, – сказала Морган. – Вы все слишком часто прячете свои чувства.
– Это правда, но какой прок пытаться нас изменить, а? Мы такие, какими были созданы.
– Люди не машины, Томас. Они могут меняться, если захотят.
– О, но могут ли они меняться к лучшему? И кто это решает? Вот почему я предпочитаю свои машины. Куда проще починить сломанный автомат, чем разбитого человека. – Его улыбка казалась теплой, как летнее солнце, и на мгновение Морган позабыла, что они уже вовсе не два студента за спором. Однако потом Томас снова взглянул на документы. – Значит, ты подберешь мне подходящего бога?
Морган понимала, что Томас хотел сказать вовсе не это, но вопрос все равно застал ее врасплох.
– Найду. Но нам не следует заниматься такими делами уставшими. Потребуется немало усилий, по крайней мере мне. И тебе тоже, скорее всего.
Томас кивнул, потянулся и зевнул. Они оба не спали уже больше суток из-за всего стресса, связанного с тем, что происходило, и Морган уже не могла припомнить, когда в последний раз делала перерыв на более чем на перекус. В горле у нее было сухо, несмотря на выпитый чай. Хотелось заполучить большой стакан воды и забраться в кровать.
– Иди, – сказала она Томасу. – Уже вечереет, и нам обоим нужен отдых.
– А я могу отдохнуть в одной из ваших пустых комнат? – В Железной башне, где жили скрыватели, было полно пустых комнат; на протяжении долгого времени численность людей здесь медленно сокращалась. – Сэкономлю время на дорогу обратно в офис, который мне выделили. У меня пока нет своего жилья.
– Конечно. Аннис тебе все устроит. И обратись на кухню, узнай, могут ли они сейчас что-нибудь приготовить. У них должно быть много продуктов.
Томас опустил свою тяжелую руку Морган на плечо и легонько, легонько стиснул. Она была ему благодарна. Силой Томаса можно было без труда раздавить ей ключицу.
– Не засиживайся допоздна, – сказал он ей. – Мы делаем то, что можем. А то, чего не можем, стоит оставить остальным.
Она кивнула. Гениальность Томаса была легендарной, однако большинство не замечало того, как трепетно он относится к своим друзьям. Сон стал бы облегчением, но Морган понимала, что может не уснуть, как бы сильно ее тело не умоляло об отдыхе.
– Я пойду спать, – сказала она. – Иди, Томас. Аннис снаружи. Она тебя устроит.
Когда он ушел, Морган стало холодно. Одиноко. И хоть она и была чертовски уставшей, все равно была возбуждена. Силы жгли ей вены тьмой и величием; она потратила немало энергии на битве в Колизее, но все равно ощущала себя переполняемой могуществом. Это
