Месть тигра - Эйми Картер
Саймон задумался. Цян был прав – он действительно искал оправдания, и при мысли об этом ему поплохело.
– Вадим был готов умереть, – сказал он. – В лесу Амазонки и в Серенгети. Он не боялся идти до конца.
– Ты тоже, что неоднократно доказывал, – сказал Цян. – Хотя очень надеюсь, что только он преуспеет в этой погоне за смертью. А теперь я бы хотел взглянуть, если ты не против.
– Взглянуть на что? – спросил Саймон, вновь посмотрев на деревянную шкатулку с Камнем Судьбы внутри. Раз Вадим был готов пожертвовать жизнью ради уничтожения Наследников, то он пойдёт на всё, чтобы украсть Камень – в том числе добровольно откажется от способностей.
– На причину, по которой ты здесь, – сказал Цян. – Как и все мы.
Его взгляд упал на цепочку, пристёгнутую к поясу Саймона, и тот мгновенно понял, что просил показать Цян.
Осколки Сердца Хищника.
Глава 14
Месть тигра
Удивляться тут было нечему. Азиатский хранитель раскрыл свои карты ещё накануне, когда послал мышь украсть часы Саймона. При всём его красноречии и напускном понимании, Цяну было нужно только одно: Хищник.
Цян, видимо, ощутил его недовольство, потому что пристально посмотрел на Саймона, словно отчитывая за то, что тот вообще мог о таком подумать, будто это не было очевидно.
– Уверяю, я никогда не стремился завладеть Хищником, – сказал он. – Сила меня не интересует, но когда ты прибыл в Убежище…
– Ты решил, что второй камень будет приятным пополнением коллекции? – холодно спросил Саймон.
У Цяна дёрнулись уголки губ.
– Наоборот, – сказал он и без лишних объяснений медленно открыл шкатулку, где лежал Камень Судьбы. Обсидиановый камень пульсировал, а в глубине его искрился странный огонёк, и Саймон уставился на него в удивлении. Конечно, он уже видел камень в Цитадели, но не успел рассмотреть – был занят тем, что пытался не умереть.
– Он как будто живой, – сказал он, и Цян без страха взял его в руки, словно заурядный камень, а не древний артефакт, способный уничтожить всех анимоксов.
– Он стал таким с твоим появлением, Саймон Торн, – сказал Цян. – Всё это время я не замечал в нём ни малейших признаков жизни. А теперь…
Тёмные глаза Цяна остановились на нём, и Саймон нахмурился.
– Мог бы просто попросить, – пробормотал он, доставая часы из кармана. Он положил их на стол, но не снял с пояса цепочку. – Красть было не обязательно.
– Одолжить, – поправил Цян. – Мы просто хотели одолжить их, пока ты спал.
– Зачем? – недоверчиво спросил Саймон.
– Чтобы понять, настоящие ли Осколки, – ответил он. – И чтобы изучить их, конечно. Прости за некрасивый поступок, но, как я и сказал, с твоим прибытием Камень Судьбы начал пульсировать. Я подозреваю, что даже в таком виде они с Хищником всё ещё связаны. – Он осторожно вернул камень в шкатулку. – Можно взглянуть?
Саймон глубоко вздохнул.
– Объясни, ради чего ты так стараешься. Зачем защищаешь Наследников, почему хочешь свергнуть Верховный Совет – я хочу знать всё.
Он спрашивал не в первый раз, но только теперь Цян искренне задумался над ответом. Он поджал губы, а потом медленно, с заметной болью потянулся к небольшому блокноту в кожаном переплёте, потёртом, но всё равно новее остальных книг. На несколько столетий новее.
Он размотал длинный шнур, обвивавший блокнот, а потом открыл его с неожиданным трепетом. Страницы оказались пустыми, но внутри лежала небольшая фотография, которую Цян подобрал и осторожно протянул Саймону.
– Вот она, моя причина.
На фотографии совсем ещё молодой Цян – может, немного за тридцать – обнимал за плечи мальчика лет одиннадцати и смеялся.
– Это мой сын, Цзюнь. Его уже нет на свете, – добавил он, словно всё ещё не привык, что тот существует только в воспоминаниях. – У каждого поколения есть свой Наследник, и перед Бэком им стал Цзюнь.
Саймон изумлённо поднял на него глаза.
– Твой сын был Наследником? – спросил он, уже представляя, какой трагедией всё обернётся.
Цян кивнул, глядя в пустоту.
– Я не рассказывал ему о своей тайне. Я никому не рассказывал – так и выжил, потому что Верховный Совет обо мне не узнал. Мне потребовалось много лет, чтобы понять, почему я отличаюсь от остальных, но я с первого превращения понял, что не такой, как другие, и за эту тайну я был готов отдать жизнь. А получилось так, что отдал жизнь Цзюня. Когда он сказал, что умеет превращаться в разных животных, было уже слишком поздно – он успел похвастаться перед друзьями, и поползли слухи. Они дошли и до Совета.
Внутри всё перевернулось.
– Так его…
– Да, – просто ответил Цян. – Однажды он вышел в школу и не вернулся. Я не сомневаюсь, что его безжалостно убили, но поскольку они не могли признаться в своих преступлениях, я так и не узнал, где он похоронен. И похоронен ли вообще.
Мгновение Саймон не слышал ничего, кроме стука собственного сердца.
– Мне очень жаль, – сказал он, пусть и понимал, что это не поможет.
Цян покачал головой.
– Я сам виноват. Был, есть и буду. В то время я только начал осознавать, откуда взялись мои способности, и мне даже в голову не приходило, что они могли перейти к моему сыну или что Верховный Совет… за ним придёт. Я представить не мог. Если бы я только сообразил раньше, – добавил он с такой ненавистью к себе, что Саймон чуть отодвинулся. – Если бы поинтересовался, если бы доверил ему свою тайну… Если бы я только знал… если бы он знал…
Он замолчал, и Саймон осторожно вернул ему фотографию. Цян забрал её, и хотя наверняка видел уже столько раз, что мог воспроизвести в мельчайших деталях, но снова уставился на неё, скользя пальцем по лицу сына.
– Но зачем становиться Хранителем, если Верховный Совет… убивает Наследников? – нерешительно спросил Саймон. Он не хотел обвинять Цяна, но тот не стал оправдываться, просто вложил фотографию между страниц блокнота и аккуратно закрыл его.
– Когда я понял, что и зачем сотворил Совет, я поклялся, что пока жив, ни одного Наследника больше не постигнет такая участь. А единственным способом защитить следующее поколение – сначала Бэка, а теперь и всех вас – было стать тем, кого я
