Дочь змеи - Мишель Пейвер
Времени на то, чтобы попросить прощения за сорванную охоту, не было. Темные глаза кита встретились взглядом с Ренн, и она прочитала в них фразу: «Ты для меня – точка на волне, я не желаю зла, но тебя это не спасет…»
И после этого кит ушел под воду. Задел хвостовым плавником нос лодки Ренн, и она отлетела в одну сторону, а лодка в другую.
Последнее, что слышала Ренн, перед тем как упасть в Море, – шлепки лап буревестников по воде и голос Наигинна, который выкрикивал ее имя.
Глава 16
Ренн было так холодно, как не бывает никогда и никому. Торак синими губами беззвучно произносил ее имя. Их разделяла стена изо льда. Ренн стучала кулаками по ледяной стене, но стена была прочнее кремня. В голове Ренн звучал смех матери: «Не пытайся, вам не быть вместе».
Ренн вздрогнула и пришла в себя.
Она лежала под шкурой оленя. Было холодно. Рядом стоял ушат из сыромятной кожи. Из ушата воняло мочой, совсем как в женской части убежища Нарвалов на месте встрече племен.
Парка и штаны исчезли, Ренн осталась в местами прогнившей рубахе длиной до щиколоток. Нож все еще был привязан к ноге, свисток из утиной кости висел на шее, а запястье было обмотано повязкой Торака. Но больше ничего.
Потом увидела над собой встревоженное лицо Наигинна.
– Ты как? – спроси он.
– Как будто упала с утеса, – пробормотала она в ответ.
– Хорошо еще, что шею не сломала.
– Мы сейчас в Вайго?
Наигинн кивнул.
– Мне холодно.
– Не могу занести тебя внутрь. Это против закона.
Ренн со стоном повернулась к стене и оказалась «лицом к лицу» с толстой, как бревно, костью. Потрогала пальцем и тут же почувствовала, как сквозь тело прошла горячая волна. Воздух стал ярким и пахучим. И на нее навалилось видение.
Ренн шла по шепчущей осоке, а вокруг паслись существа, которых она никогда в жизни не видела. Олени выше лосей, лошади не больше собак. Ей не было страшно – она чувствовала, что находится в Далеком Прошлом и видит то, что было когда-то давно.
С другой стороны долины доносился жуткий рев. На Ренн медленно двигались огромные косматые существа. Маммуты. Они вскапывали бивнями землю с осокой и то и дело прикасались друг к другу длинными хоботами. Маммуты издавали похожие на раскаты далекого грома звуки. Ренн чувствовала их единение и умиротворение.
Картинка видения изменилась. Теперь равнину накрыли облака, и мужчины с отравленными копьями преследовали маммутов. Вороны клевали туши, пока от них не оставалось ничего, кроме белых костей.
– Ты все это видела? – спросил Наигинн.
Ренн услышала в его голосе нотки благоговейного страха и зависти и поняла, что описывала видения вслух.
– Мне холодно, – простонала она.
Наигинн ушел, но вскоре вернулся и перенес ее в задымленную и душную мужскую часть убежища. И там уложил возле костра на шерсть мускусного быка.
– Как у тебя получилось? – спросила Ренн.
– Сказал им, что ты видела маммута. Они не верят, что у женщины может быть такое видение, поэтому решили, что у тебя душа мужчины.
Когда Ренн очнулась в следующий раз, поняла, что согрелась, а все тело ныло от боли.
К дыре для выхода дыма подвесили вырезанную из кости и измазанную в крови фигурку нарвала размером с ладонь. Но это убежище отличалось от того, которое Ренн видела на месте встречи племен. Его построили из массивных костей маммута: огромные ребра обтянули закопченными от дыма моржовыми шкурами, костер окружали воткнутые в землю зубы, каждый размером со ступню взрослого мужчины. Возможно, на Дальнем Севере только останки сакральных существ и защищали племя от демонов.
Наигинн сидел на позвонке маммута. Он, как и все мужчины, с которыми разговаривал, был голым по пояс. К ним, шаркая, подошла старая женщина. Она тоже была обнажена по пояс, сморщенные груди покачивались, как пустые бурдюки для воды. Женщина принесла склизкое темное мясо на лопаточной кости маммута и сразу ушла. Ренн была голодна, но никто не предложил ей поесть.
На стене, у Ренн за спиной, два бивня маммутов образовали арку. Из этой арки на нее смотрела маска колдуна. Ренн, преодолевая боль, приподнялась на локоть. С маски на землю спускалась грива красных водорослей, а вместо лица была вырезанная из дерева голова баклана с острым клювом и узкими зелеными глазами. За маской к земле спускались две веревки. Если потянуть одну – колдун открывал клюв и появлялось второе лицо. Красная грива подсказала Ренн, что это – лицо солнца.
Только очень искусный колдун способен использовать маску с двумя лицами. Ренн догадалась, что Марупай, надевая ее, превращался в баклана и летел к солнцу – говорить с духами.
Возможно, Наигинн был прав, возможно, его отец ей поможет.
Вернулась старуха с ковшом из сыромятной кожи.
Наигинн забрал у нее ковш и кивком отослал обратно.
Потом сказал Ренн:
– Ешь.
В ковше была вонючая зеленая слизь.
– Что это? – спросила Ренн с набитым ртом.
– Помет белых куропаток.
Ренн выплюнула все, что было во рту.
– Вы едите помет?
– Я – нет, у меня есть кивяк. И я не женщина. Выпей вот это. Это полынь, она отгоняет лихорадку.
Ренн заставила себя выпить горькую настойку, откинулась на спину и закрыла глаза.
– Как я здесь оказалась?
Наигинн рассказал, как вытащил ее из Моря.
– Ты была такая бледная, я подумал, ты умерла.
– А что с моей лодкой?
– Разбилась.
– Мое снаряжение? Хоть что-то спас?
– То, что было при тебе: мешочек с целебными зельями, мешочек с трутом, топор, нож. И еще свисток из кости.
– А мой лук?
– Нет.
Ренн ничего не сказала. Она не любила этот лук так же, как прежний, но он хорошо ей служил и не должен был закончить столь бесславно.
– Твоя маскировка вся смылась, – заметил Наигинн. – Старейшины никогда не видели таких женщин. Пока я не сказал, что ты видела маммута, они думали, ты демон.
– А моя одежда? Где она?
– Башмаки сушатся, остальное сожгли. Твоя одежда воняла.
– А эта – нет?
Наигинн улыбнулся:
– То, что ты сделала… Ты и вправду сумасшедшая.
– Я решила часть загадки.
– И получила какие-то ответы?
– Не думаю, что эта загадка из тех, что дают ответы. Она ставит цели.
Один мужчина сказал что-то Наигинну на языке племени Нарвала. Его усы напомнили Ренн о морже.
– Это твой отец? – спросила она, когда тот ушел.
– Нет, он один из наших старейшин, –
