Легенды Соединённого Королевства. Величие Света - Владимир Игоревич Ашихмин
Поворошим чулан памяти. В стародавние эпохи, богатые на сумрачные события, на земли будущего Соединённого Королевства откуда–то с юга, судя по всему, из Ноорот’Кхвазама, мыкающиеся по миру пилигримы принесли с собой семена заморского вероисповедания, восхваляющего Рифф, Праматерь пауков. Кое–кому они пришлись по душе. Так, среди сонма извращённых злом культов, появился ещё один – Дом Шёлка. В дремучих непролазных чащобах «неравнодушными кумирослужителями» были возведены гигантские мегалиты. Изрезанные светящимися письменами, они скрывали под собою глубокие норы, где в обводке фризов, состоящих из голиафов, птицеедов и каракуртов, перед скрижалями и жаровнями затевались кровавые священнодействия и затягивались сиплые оды. Самые ярые фанатики, желающие отдать себя Рифф без остатка, на чудовищных церемониалах вкушали фосфоресцирующие яды, ниспосланные свыше тёмным волшебством. Если им везло, и они перебарывали отравление, то по легенде Праматерь делилась с ними Своей энергией, а избранных Она награждала мифологической способностью «мгновенного перемещения». В изложении Индигового Духовидца, Рифф, как и Урах Вседержитель, – мудрейшая из мудрых и сильнейшая из сильных, однако на данный момент Её последователей в Соединённом Королевстве практически, а как бы и полностью, уничтожили выпускники Инквизитика Конопуса. Один из последних оплотов Дома Шёлка разобрало на щепки семейство Грэкхольмов. Мама и папа Эмилии хотели спасти её младшего брата Ансельма, похищенного с родительского крыльца, но не успели, к их приходу он был уже мёртв. Печальное событие навсегда поселило в моей подруге лютую ненависть к Рифф, и вот теперь… проклятие легло и на меня. От мысли, что мне придётся угождать хищным планам Праматери, мои кулаки непроизвольно сжались. Такому не бывать! Пусть Она и Укулукулун подавятся Путаницей, Анкарахадой и Испытанием! В следующий раз я покажу им, почём нынче стоит фунт изюму!
Между тем Дукас вывел меня к прогалине со старым резным столом. На персиковой скатерти с тонкой бахромой дымилась чашка каши с орехами. Рядышком с ней, на блюде, толпились бутерброды с сыром, поодаль пыхтел кофейник, а за ним – джем, вафли и конфеты.
– То, что ты просил! Да! Всё здесь! Кушай, не обляпайся! Да! А если загваздаешься, то там фонтанчик!
Я улыбнулся. Без яиц, но с кофе. Отрадно, что хоть про него он не забыл.
– Ты идеально запомнил мои пожелания. Овсянка на утро – самое то. Благодарю.
– Приступай! Да! Я вернусь через секундочку! Да!
– Этот фей так часто говорит «да», что в моей голове одни лишь «да»! – пробурчал Джейкоб.
– Да? Головой ты называешь кончик лезвия, да? – подшутил я, отправляя в рот молочное кушанье.
– Ой, острить и я умею! Причём недвусмысленно!
Я расхохотался.
– Кофе восхитительный! Да!
– Я безумно рад, что он пришёлся тебе по вкусу! Да! – пропищал Дукас, неожиданно выныривая из кустов. При нём был овальный футляр. Положив его возле вафель, фей сказал:
– Посмотри, что я тебе принёс! Да! Их носил Горгон Преломляющий Оттенки, но его нет, да, а они тебе понадобятся! Открой! Да! Открой!
В футляре оказались чудаковатые очки с филигранными стёклами.
– Это Светофильтры, они помогут тебе добраться до Короля Брена и Импрет! Да! В них тебе будет не страшен коридорный блеск Отражателя! Да!
– Очень кста…
Желудок стиснуло конвульсивной дугой. Из моих ноздрей хлынули ручьи сопель, а изо рта непереваренная еда и желчь. Я согнулся пополам, чистя Буля Золотобородого на все корки.
– Да? Да! Нет! Я тебя накормил некачественной пищей! Да! Ужас! Что делать?! Что делать?! Фирджи! Да! Фирджи! – запаниковал маленький фей, мотаясь туда–сюда.
– Не зови её, всё нормально, пусть занимается, чем занималась, сейчас всё пройдёт, – прогнусавил я, отплёвываясь. – Такое со мной бывает.
– Не пугай так меня больше! Да! – просвистел Дукас, облегчённо хватаясь за грудь.
– Тебе надо сходить к доктору, парень, твоё здоровье меня беспокоит.
– Я в порядке. Дукас, поведай мне, как дойти до Красной Башни.
– Да! Выходишь вон из тех дверей (дирижёр–оптик махнул в сторону тропинки, уводящей к массивным створам) и идёшь от жёлтого к багряному. Да! Если, заплутав, наткнёшься на другие краски, не относящиеся к данной гамме, то просто поверни назад и начни сначала.
– Хорошо. Привет Королю Брену передавать будешь? – полюбопытствовал я, вставая со стула. После рвоты меня немного подкачивало.
– Нет! Да? Нет! Да!– глотая звуки и потупив взгляд, забубнил Дукас. – Мне жаль! Да! Скажи ему, что мне жаль! Он норовистый! Да! Может ущипнуть!
– Поглядим. Ну, пока.
– Да! До встречи! Да!
Сапоги затоптали тропинку, посох застучал по камушкам – я двинулся к двери.
– Надеюсь, у Короля Брена нет привычки повторять слово из двух букв, – проворчал Джейкоб.
– Да? О чём это ты? Да? Да!
– Перестань! У меня от этих «да» всё так и кипит!
– Да? Да! Да! Да! – запричитал я к поднесённому к губам оружию гномов.
– Парень! Я близок к тому, чтобы взорваться!
– Тогда согласись, что лучше слушать умные речи, нежели чем «да»? Да? Да?
– Да! Да! – возопил Джейкоб. – Пожалуйста, понуди про космогенные протуберанцы и магические коллапсы! Мне этого так не хватает! Да! Про них! Да! Да!
– То–то же!
Пихнув створы, я оказался под прицелом тысяч и тысяч отполированных поверхностей. Трапеции, цилиндры, овалы, кубы, октагоны и прочие геометрические фигуры, обретая исступление в самих себе, саднили сетчатку каскадами неутихающих зарниц. Поспешно нацепив Светофильтры, я взглянул на окружающую действительность по–новому. Нестерпимая резь нефрита, смывающая собою контуры и очертания ближайших рубежей, подменилась мягкостью прорисовки и затенённостью фона. Теперь мне было видно, что у меня под ногами, умеренно сверкая турмалином, стелется циклоидная дорога. Слева и справа бесконечно крутились и перестраивались кабошоны и гладкие хрусталики. Их миражная, беспорядочная циркуляция, замешивающая золотую палитру, равно как и настенное ползанье эксцентричных пиритных цепочек, дотоле мною не усмотренных, возбудили во мне жаркую заинтересованность. Пустившись в блуждание по лабиринту, я ощупывал стены и заглядывал в сферические ячейки. Кое–где мне попадались странные вазы с тонкими лапками–опорами, в них вместо привычных всем букетов флоры торчали адамантовые стержни, ткущие своими набалдашниками–звёздами непостижимые сияющие узоры. Эпизодически я натыкался на диковинные глыбы. Спаянные из россыпи пузырчатых стёклышек, они, тихо вибрируя, сочились светом и вращались вокруг своей оси.
