Николай Басов - Собаки из дикого камня
– Я не хотел, чтобы он тут находился во время сеанса, – ответил Лотар, слабо улыбнувшись.
Рубос кивнул:
– Тогда начинайте.
Сухмет подошел к Мелету и поднял шлем над его черепом. Внезапно из его горла вырвался странный, гортанный звук, похожий на иноземное слово. Лотар подошел ближе. Череп десятника был разможжен, словно кто-то старательно пытался сокрушить мозг этого человека.
– Значит, его оглушили, а потом уже сломали шею, – прокомментировал из угла Рубос.
Лотар покачал головой:
– Видишь, раны очень глубокие, но кровь из них почти не вытекла. Это значит, что его сначала убили и лишь потом старательно и очень аккуратно разбили череп.
Рубос пожал плечами.
– Каким бы лопухом этот Мелет ни был при жизни, он был профессионалом и вряд ли дал бы захватить себя врасплох, чтобы ему свернули шею. Да и для нападения есть более простые способы.
– Но если ты подошел очень близко…
– Никто, даже местные стражники, не подпустят незнакомого человека к себе так близко, чтобы ты захватил шею.
– Значит, это не был незнакомец, – ответил Лотар.
Мгновение в каземате царила тишина. Потом Сухмет произнес:
– М-да, кто-то потрудился тут на славу. Вряд ли мы много узнаем.
Лотар потер ежик волос над налобной пластиной.
– Кстати, я давно хотел тебя спросить: ты специально стал рассуждать о развороченных мозгах в трапезной князя? Пытался кого-то проверить?
Сухмет растянул губы, но ухмылка быстро погасла, да и глаза его остались холодными, как пол каземата.
– Просто решил убедиться. Если присутствующие там узнают от меня про эту особенность нашей работы, а потом что-нибудь подобное случится, – Сухмет кивнул на Мелета, лежащего перед ним на столе, – значит, преступление берет начало из терема. От кого-то, кто там присутствовал. – У тебя есть подозрения? – быстро спросил Рубос.
– К сожалению, пока ничего, что стоило бы упоминания, – ответил восточник.
– Я так и думал, – сказал Лотар и приготовился наблюдать. – Ладно, давай узнаем, что можно выжать из Мелета.
Сухмет кивнул. Затем он снял с себя роскошный халат, все оружие и остался только в рубашке и легких штанах. Сапожки с загнутыми вверх носами он тщательно протер куском ткани, которую достал из поясного кошеля. Он готовился быть магически нейтральным.
– Это так сложно? – спросил его Рубос.
– Нет, просто мера предосторожности, – ответил восточник.
Он очертил пальцем на полу широкий круг и больше не переступал прерывистый след на темных плитах. Затем он покрутил пальцами в воздухе, словно писал несколько иероглифов одновременно. Наконец издал низкий рокочущий звук, похожий на дробь далекого барабана.
В лицо Рубосу и Лотару внезапно ударил холодный, сырой порыв ветра, словно из пропасти до них долетел никогда не согреваемый солнцем вихрь.
– Ках-тце, мирулам, огадир но-цру… – запел Сухмет.
И даже Лотару, который читал об этой магии в одной из книг, стало тягостно, неуютно, почти страшно. А Рубос, отважный, никогда не теряющийся Рубос, отвернулся.
– Жжереви, Каписа, запир да но сту, вахади!
В голосе старого раба осталось так мало человеческого, что уши закладывало, как от близкого, очень мощного удара гонга. В нем появились такие звенящие нотки, что Лотару пришлось бороться с собой, чтобы не поставить ненароком слуховую блокаду. Но тогда он мог бы не расслышать слов Мелета.
Но Сухмет уже кончил. Он простер вперед руки и почти спокойно спросил на местном языке:
– Отвечай, Мелет, готов ты отозваться на мои вопросы?
Внезапно глаза мертвеца открылись. В них не было блеска, они оставались тусклыми, словно свинцовые бляшки, но могли видеть – в этом Лотар был уверен.
– Я готов, вызывающий меня.
Голос покойника был тихий, гораздо тише, чем жужжание мухи. Но в каземате с гулкими каменными стенами его все равно было слышно.
– Что ты делал в том месте, где тебя настигла смерть?
– Я стоял на часах, вызывающий.
– Ты должен был там стоять?
– Нет, была не моя очередь. Но поставили меня.
– Кто?
– Приказ передал кто-то из молодых воинов…
Пока все шло очень неплохо. В книге Сухмета говорилось, что способность отвечать на вопросы зависит только от чувства ответственности того, кого допрашивают с помощью этой магии.
– Отвечай, видел ли ты того, кто убил тебя?
– Не помню, господин.
Сухмет вытер капли пота со лба. Допрос при всей его простоте стоил старику немало сил.
– Что ты делал вчера днем?
– Я не знаю, какой день ты имеешь в виду, вызывающий. Здесь нет времени…
– Что ты делал в предшествующий смерти день?
– Под командованием Гергоса мы ходили в замок Кибата.
– Потом ты вернулся в Мирам?
– Не сразу. На развалинах мне дали коня, и я отвез в замок воеводы Бугошита какой-то сверток.
– Какой сверток?
– Не знаю, туман перед глазами… Помню, он был твердый. Но я не открывал его.
– С кем ты ездил в замок Бугошита?
– Один. – Чей приказ ты исполнял?
– На свертке был герб Сошура…
Голос Мелета стал тягучим, хриплым, неуверенным. Теперь, чтобы расслышать его, Лотару приходилось напрягать слух.
А Сухмет вообще едва стоял на ногах. Лотар и без магии видел, что мокрая от пота рубашка прилипла к его спине, словно старик только что вылез из воды.
– Попробуй вспомнить вот что. Тебя поставили на этот пост, потом наступила ночь. Ты был один. Потом кто-то к тебе подошел… Кто это был?
– Оставь меня, вызывающий. Я ухожу туда, где это не имеет значения. Там жизнь не кажется необходимой…
Голос десятника замер. Лотар шагнул вперед. Он и не заметил, что едва ли не с самого начала сеанса вливает в старика все больше и больше собственных сил.
– Спроси его, – сказал Лотар, – не окликал ли его кто-нибудь из-за калитки?
На мгновение в каземате воцарилась тишина. Вероятно, для трупа было не важно, кто именно задавал вопрос, поэтому Сухмет не стал повторять слова Лотара. Он лишь сузил и сделал чуть более ярким поток энергии, вливающейся в десятника. Теперь в нем засверкали крошечные искры, словно пузырьки в пенящейся воде.
– Нет, никто не звал меня… Я ухожу… совсем…
Да, теперь даже Рубос понял, что десятника больше не оживить.
Сухмет отошел к стене, в которой было окошко, и сел прямо на пол. Потом спрятал лицо в ладони. Лотар подошел и положил руку ему на плечо.
– Ты здорово поработал, Сухмет.
– Он ведь видел, – проговорил старик пересохшими губами, – видел того, кто подошел к нему. Даже разговаривал с ним. Но лицо, фигуру, голос передать не мог. Слишком сильно разбит затылок.
– А может, он не хотел говорить? – подал голос Рубос.
