Роберт Сальваторе - Путь к рассвету
— А если Каэрвич на самом деле населен привидениями? — спросил другой моряк.
— Тогда мы причалим к берегу утром, — ответил Вэйлан, перегнувшись через поручни палубы юта, — и покинем остров после полудня.
— А ночь оставим призракам! — закончил один из моряков под общий смех.
Дюдермонт испытывал чувство благодарности ко всем этим людям, особенно к Робийярду, от которого капитан никогда не ожидал такой поддержки. Когда вслед за этим провели перекличку экипажа, ни один человек не выразил желания сойти с корабля в Вингейте.
Данкин взирал на происходящее с возрастающим изумлением. Он попытался было красочно расписать ужасы Каэрвича, но его просто высмеяли.
Ни Дзирт, ни Кэтти-бри не удивились единодушной поддержке, оказанной Дюдермонту. Команда «Морской феи» плавала вместе достаточно долго, чтобы по-настоящему сдружиться. А Кэтти-бри и Дзирт имели большой опыт, чтобы понимать связь между дружбой и преданностью.
— Ну а я сойду в Вингейте, — сказал наконец расстроенный Данкин. — Я ни за что не пойду на Каэрвич, населенный призраками.
— Кто предложил тебе такой выбор? — спросил его Дзирт.
— Капитан Дюдермонт только что сказал… — начал Данкин, поворачиваясь к капитану и тыча в его сторону пальцем. Слова застряли у него в горле, ибо кислое выражение лица Дюдермонта объяснило ему, что предложение не предназначалось ему.
— Вы не можете держать меня здесь! — запротестовал Данкин. — Я посланец Его Тиранства. Меня надо было высадить в Минтарне….
— Тебя убили бы прямо в гавани, — напомнил ему Дзирт.
— Хорошо, тебя выпустят в Минтарне, — пообещал Дюдермонт.
Данкин понял, что это означало.
— Когда мы сможем провести должное расследование в отношении твоей роли в подготовке засады против «Морской феи», — продолжил Дюдермонт.
— Я ничего не сделал! — воскликнул Данкин, дергая себя за ухо.
— Вскоре после того, как ты сообщил мне о том, что присутствие Дзирта на борту «Морской феи» мешает пиратам атаковать нас, ты все устроил так, чтобы увести его с корабля, — сказал Дюдермонт.
— Но меня самого чуть не убили! — завопил Данкин, протестуя. — Если бы я знал, что те бандиты охотятся за вами, я бы ни за что не поплыл бы на лодке в гавань.
Капитан взглянул на Дзирта.
— Похоже на правду, — признал дроу.
Дюдермонт сделал паузу, затем кивнул.
— Я считаю тебя невиновным, — сказал он Данкину, — и согласен вернуть тебя в Минтарн после нашего путешествия на Каэрвич.
— Значит, ты подберешь меня на обратном пути в Вингейте, — заключил Данкин, но капитан покачал головой.
— Слишком далеко, — ответил он. — Никто из моей команды не высаживается в Вингейте. И раз я должен вернуться в Минтарн, я пойду от Каэрвича северным путем, обходя Муншэй с севера.
— Тогда высади меня в Вингейте, и я найду способ встретиться с тобой в каком-нибудь городе на севере Муншэя, — предложил Данкин.
— И где ты найдешь там город? — поинтересовался Дюдермонт.
Данкин ничего не ответил.
— Если ты хочешь оставить корабль, можешь сойти в Вингейте, — предложил Дюдермонт. — Но я не могу гарантировать твое возвращение оттуда в Минтарн.
Капитан повернулся и направился к своей каюте. Он вошел в нее, не оборачиваясь, оставив перепуганного Данкина стоять с поникшей головой возле штурвала.
— Твои знания о Каэрвиче очень пригодятся нам, — сказал Дзирт, похлопав его по плечу. — Мы ценим твое присутствие.
— Поплыли, поплыли, — добавила Кэтти-бри. — У нас впереди приключения и дружба. Чего еще можно желать?
Дзирт и Кэтти-бри отошли, обмениваясь веселыми улыбками.
— Я здесь тоже новичок, — сказал Данкину Гаркл Гарпелл. — Но я уверен, что будет здорово.
Данкин подошел к поручням. Он вынужден был признаться самому себе, что ему нравилась «Морская фея». Лишившись родителей в юном возрасте, Данкин отправился в море еще мальчишкой, проведя большую часть последующих двадцати лет на пиратских судах, среди самых жестоких бандитов Побережья Мечей. Никогда еще не приходилось ему видеть корабль, экипаж которого был связан такими тесными дружескими отношениями. А как они вырвались из пиратской западни в Минтарне — это до сих пор восхищало Данкина.
В течение нескольких последних дней он вел себя как дурак, а ведь Дюдермонт наверняка знал о его прошлом или, по крайней мере, подозревал, что Данкин вдоволь попиратствовал в свое время. И все же капитан отнюдь не обращался с ним как с пленником, и, по словам темного эльфа, они на самом деле хотели, чтобы он отправился с ними на Каэрвич.
Данкин перегнулся через поручни, поглядел на стаю дельфинов, которые танцевали в волнах, создаваемых кораблем, и опять погрузился в свои мысли.
* * *— Ты снова думаешь о них, — донесся до угрюмого дворфа голос откуда-то сзади. Это был его друг Реджис.
Бренор не отвечал. Он стоял на склоне, известном как Склон Бренора, на краю долины дворфов, в четырех милях от Пирамиды Кельвина. Это было его любимое место размышлений. Хотя груда камней не так уж и возвышалась над плоской тундрой — в ней было едва ли пятьдесят футов, — каждый раз, как он взбирался по крутой и узкой тропе, Бренору казалось, что он поднимается к самим звездам.
Реджис совсем запыхался, карабкаясь последние двадцать футов, чтобы встать рядом со своим бородатым другом.
— Мне так нравится здесь ночью, — заметил хафлинг. — Но в следующем месяце будет не так уж много ночей! — радостно продолжал он, пытаясь вызвать улыбку на лице Бренора. Его замечание было справедливо. Летние дни в Долине Ледяного Ветра, находящейся далеко на севере, были очень длинными, но в зимнем небе солнце появлялось лишь на несколько часов.
— Да, у меня не много времени, — согласился Бренор. — Времени, которое я хочу провести один.
Говоря это, он повернулся к Реджису, и даже в темноте хафлинг смог рассмотреть его нахмуренное лицо.
Но Реджис знал истину: Бренор больше делал вид, чем сердился по-настоящему.
— Одному тебе здесь было бы невесело, — возразил хафлинг. — Ты думал бы о Дзирте и Кэтти-бри и скучал по ним, так же как и я, а к утру превратился бы в настоящего рычащего йети. Я, разумеется, не могу этого допустить, — продолжал Реджис, укоризненно грозя пальцем. — По правде говоря, дюжина дворфов просила меня подняться сюда и улучшить твое настроение.
Бренор фыркнул, не находя подходящего ответа. Он отвернулся от Реджиса главным образом потому, что не хотел, чтобы хафлинг заметил улыбку, появившуюся в уголках его рта. За шесть лет, прошедшие с тех пор, как Дзирт и Кэтти-бри ушли отсюда, Реджис стал самым близким другом Бренора, хотя жрица дворфов по имени Стампет Скребущий Коготь почти все время находилась рядом с Бренором, особенно в последнее время. Поговаривали об укреплении связи между королем дворфов и этой женщиной шепотом, сопровождаемым хихиканьем.
