Пинок азарта - Харитон Байконурович Мамбурин
— Мобильный телефон, — положил я перед ней солидную мобилу в корпусе из черненого металла, с небольшим зеленоватым дисплеем, загоревшимся после того, как я прожал нужную кнопку, — Последнее достижение науки и техники.
— Электрический? — с подозрением прищурилась зеленокожая девица, навалившись на стол грудью так, что та почти выскочила из майки, — Серьезно?
— Ага.
— Сдохнет, — тут же экспертно постановила орчанка, — Его любая волшба разнесет.
— Так-то ты права, — покивал я, — но этот не сдохнет. Корпус из хромантия.
— Эк! — подавилась девушка, аж отдёргиваясь от аппарата, — Ты где такое взял⁈
— Расскажу, если сама расскажешь, как вы вчетвером спутались с Валерой, — предложил я обмен.
— Э не, иди на фиг! — тут же ретировалась девушка, негодующе тряся ирокезом.
Жаль, жаль…
Хромантий, как и «подарочек», был сплавом, изобретенным гномами. Низкорослые крепыши очень сильно хотели получить антимагический металл, дабы построить козью морду эльфам, но у них не вышло. Сплав, использованный в корпусе наших с Алисой мобил, нейтрализовал магию… но по тем же причинам, что и техника, то есть имея свой определенный запас прочности. К тому же, хромантий был чрезвычайно сложен в изготовлении, дорог как чугунный мост, слегка ядовит… ну и рассыпался, впитав в себе чересчур много магии. Это «чересчур» было разочаровывающе низким для гномов, так что сплав не прижился.
Однако, как оказалось, из него хотя бы корпус мобилы изготовить можно. В принципе, если засунуть в чехол, то можно без особых проблем с собой таскать, чувствуя себя элитой элит города. Да и… к демонам, полезная штука. Если Алисе припрет со мной связаться, то ей не придётся просаживать весь наличный запас крови.
Придя домой, я презентовал техническую новинку недоверчиво кривящей губу рыжей, а затем даже подарил ей персональное зарядное устройство под эту штуку. Мы даже попробовали поговорить, после чего она изошла восторженными визгами и начала продвигать горячую сбивчивую речь насчет того, что верила, ждала и теперь её сердце стучит в унисон с чугунными шагами прогресса. А вот Мыш, протянувшую руку к чудо-технике, мне пришлось слегка шлепнуть по этой самой конечности.
— Корпус из хромантия, ядовито, — пояснил я девушке, — Так что либо вон, пакет на руку надень, либо перчатку какую, иначе через час будешь валяться с жуткой температурой, соплями и диареей.
— Опять диареей⁈ — ужаснулась Ассоль, явно хорошо запомнившее недавний провал с попыткой похмелиться моим проклятым медом, — Да сколько можно⁈
— В смысле⁈ — тут и до прыгающей Алисы дошло, — Что, и меня отравит⁈
— Тебя несильно, — успокоил я её, — разве что минут на пять-десять. Это вам не игрушка, а спецсредство связи!
— Да пошло оно, это ваше спецсредство, — поскучнела Тарасова, аккуратно взяв выдвинувшимися когтями аппарат, — Вон, в тумбочку положу.
— И номер мой запиши, я твой уже забил.
— Запишу. Ой, Конрад! Тебе тут записку прислали!
— Кто? — насторожился я.
— Не знаю, — легкомысленно пожала плечиками «птенец», — в почтовом ящике нашла. На каком языке, кстати, написано?
— Лингва сангвиния… — пробормотал я, читая короткую записку, — На основе латыни. Как закончишь с книгами по расам, начнешь его учить.
— Эй, зачем мне этот язык⁈
— Родной язык надо знать.
Подремав, я, ближе к полночи, отправился в путь туда, куда призывала меня записка. Дорога была долгой, трудной и полной приключений, но кончилась под раскидистым деревом, растущим у обочины в паре десятков метров от входа в «Отвернувшегося слона». Там я, встав под это самое дерево, расслабленно закурил. Ждать долго не пришлось, писавший записку не имел привычки опаздывать.
— Конрад… — сухой голос, прошелестевший за моей спиной, даже не заставил дернуться.
— Сильвестр, — не оборачиваясь, хмыкнул я, — Чем обязан?
— Я бы сказал, что приказ Короля… — говоривший не спешил показываться на глаза, но это ни о чем не говорило, — … но думаю, что ты догадываешься о том, что не только в нем дело. Я и сам хотел с тобой поговорить.
— Говори. Стою и слушаю.
Любить Ваккуша мне было не за что, но менее не за что, чем раньше. Всё-таки, мы теперь с ним оба были в категории совершенно бездушных кровожадных чудовищ, я, как бы, куда серьезнее, чем этот жилистый тощий вампир, но почему-то всегда было ощущение, что дорогой Сильвестр, никак этого не показывая, но не любит меня сильнее, чем другие сородичи.
Интуиция твердила.
— Ты не делаешь жизнь для меня проще, Конрад, — выдохнула тьма за деревом, — Несмотря на то, что ты сам уже обо всем догадался.
— Сложно не догадаться, ощутив на собственной шкуре последствия вашего… пыла, сородичи, — едко выплюнул я, — Вы так хорошо прошерстили город, так крепко проехались по нему частым гребешком, так дружно. Почти всё стало ясно уже тогда, ну а приглашение Волла окончательно убедило меня в том, кто стоит за кулисами в этой пьесе.
— Он за кулисами в любой пьесе, Конрад.
— Не прибедняйся, Сильвестр. Среди нас является хорошим тоном выдвигать Короля везде на первое место, но уж мне-то не нужно говорить о том, кто говорит от нашего имени в Управлении. Уж точно не Эрих.
Вампиры. Злые, ужасные, жестокие вампиры. Они где-то там, далеко, пьют кровь невинных, верша ужасные дела. Там, но не здесь. Здесь у нас лишь бледный юноша со взором тусклым по имени Эрих Паганини, свой парень, бабник и раздражающий болтун Конрад Арвистер, ну еще такой стереотипный Ваккуш в холлах трется. Какие вампиры? Их практически нет. Они никогда и ни на что не влияют, окститесь, народ.
— Ты закончил со своим сарказмом, Конрад? — от голоса из теней просквозило могильным холодом.
— Даже и не начинал, — сплюнул я попавший на язык табак, — Зачем ты пришёл, Сильвестр? Понятное дело, что что-то рассказать. Только будь добр, перед тем как начнешь вещать мне своим любимым мертвенно-холодным тоном, от которого смертные жухнут как осенние листья, подумай, пожалуйста. Хотя бы над тем, что не стоит меня оскорблять, говоря о том, что я первый, кому дарована свобода. Это не свобода, вы мной прикрылись, а затем вышвырнули с помощью Волла и Старри. Держу пари, что для Эммы я теперь играю роль наживки вместе со своим «птенцом», а вы? Что — вы? Хотите,
