Руны огненных птиц - Анна Ёрм
– Агни и Рун хотят устроить всё так, чтобы ты сбросила дитя, – прошептала она, склонившись к самому лицу Тилы. – Они думают, что дитя Лейва представляет для них опасность.
– Я догадывалась. – Женщина устало провела ладонью по лицу. – Догадывалась, что они не оставят меня в покое, хотя я уже их пленница.
– Госпожа, ты не хотела бы сбежать отсюда? Твой дядя конунг Анунд поддержит тебя. Он сильнее и влиятельнее Агни. Нужно только выбраться отсюда и передать весть.
Тила отстранилась и смерила взглядом Хлин, точно решая, можно ли ей доверять.
– Почему ты говоришь так?
– Я хочу помочь, госпожа.
– Чем же ты поможешь мне? Ты простая девка. Через тебя даже с людьми Анунда не связаться.
– Старый Лис хочет отравить тебя со дня на день, госпожа. – В голосе Хлин слышалось волнение. – Конечно, он хочет, чтобы ты сбросила дитя, но и ты можешь погибнуть… Госпожа, у тебя нет причин не доверять мне.
Тила молчала, глядя на руки Хлин, комкающие замызганный подол платья.
– Я уже отправляла весть Анунду, – шёпотом произнесла Тила. – И даже получила ответ с тем же купцом. Анунду нужно дитя Лейва. Ему нужен мальчик. Не нужны ни я, ни мой брат. Он не хочет решать, как вытаскивать меня из этого плена, лишь сказал, что будет ждать в Швеции. Я не знаю, как выбраться из этой западни живой… Хьялмар чуть ли не убил нас всех своими выходками в день Хольмганга. На него я не могу рассчитывать.
Женщина всхлипнула, утёрла покрасневший нос рукой.
– Видимо, Лис отравит меня раньше. А если я всё-таки рожу, но девочку? Я окажусь не нужна даже дяде.
– Зато в Швеции ты будешь в безопасности, госпожа.
Хлин села рядом и погладила её по плечу. Тила приняла этот жест и накрыла пальцы служанки своей ладонью. Впервые за много дней кто-то проявил заботу и беспокойство. Женщина не сдержала слёз и расплакалась. Хлин принялась шептать, успокаивая её, но от этого становилось только горше.
– Тише, госпожа, – произнесла она, заглядывая в лицо хозяйки. – Тише. У меня есть ещё что сказать тебе. Выслушай меня внимательно, пожалуйста.
Тила кивнула.
– Я ношу ребёнка от погибшего конунга, госпожа. Я знаю, что тебе уготовано родить девочку. Но ты можешь забрать моего ребёнка. Моего сына.
Тила резко замолчала, перестав всхлипывать. Лишь хлюпнула носом удивлённо да вытерла платком глаза.
– Откуда ты знаешь, что за дети будут у нас?
– Я спрашивала у старой вёльвы, и та сказала мне, что я рожу сильного мальчика с золотыми волосами и глазами волка, а ты – медноволосую девочку, изуродованную веснушками. – Хлин опустилась на колени перед скамьёй, хватая Тилу за кисть руки и оглаживая её. – Возьми меня с собой в Швецию, госпожа. Устрой меня и моего сына. Я буду служить тебе верно, пока ты сама не прогонишь меня. Мой сын сделает тебя богатой и счастливой, а ты сделаешь таковой меня.
Тила сняла со своих рук ладони Хлин и села с прямой спиной. Слёзы её высохли, как исчерпанный колодец. Она долго сидела так, пока Хлин, слушая удары своего сердца в висках, внимательно следила за каждым её движением.
– Дети будут здоровы? – поинтересовалась наконец Тила, прерывая долгое молчание.
– Да, госпожа.
Женщина утёрла нос и посмотрела на Хлин так, будто видела свою служанку в первый раз.
– Я не знаю, как добраться до Швеции, – вздохнула Тила. – Я ничего не могу пообещать ни себе, ни тебе.
– Я найду способ, как вытащить тебя из Онаскана. Я всё сделаю, госпожа, только пообещай мне, что примешь моего сына, – быстро шептала Хлин, продолжая озираться по сторонам. Ей повезло, что рядом никого не было.
– Ты? Найдёшь?
Хлин горячо закивала. В её глазах блестела страсть. Ей почти нечего было терять, но она верила, что впереди её ждало многое. За этот призрак будущего она готова была бороться. Ей хотелось отдать хоть крупицу своей горящей надежды потухшей и потемневшей Тиле, чтобы та стала союзником в её битве за жизнь.
– Поверь мне, госпожа. Лишь скажи, как звали того купца, с кем ты передавала весть, и скажи, сколько серебра есть у тебя. Сколько я могу ему пообещать?
Тила, помедлив, ответила ей, взвешивая на языке каждое слово. У неё почти не было чеканного серебра, зато она могла отдать все свои украшения, которые ей подарили родители и Лейв перед свадьбой.
– Веди себя как прежде, госпожа. Будь добра со всеми, не отказывайся от еды, что тебе будут приносить слуги, но не ешь её. И набирай еду только из общей посуды. А если кто решит угостить тебя, так говори, что тебе нехорошо, – предупредила Хлин. – И лучше не попадайся на глаза Старому Лису.
– А как же Хьялмар? Он останется здесь? Что же станет с ним, когда увидят мою пропажу? – Тила так взволновалась, что несдержанно повысила голос.
Хлин шикнула на неё. Женщина замолкла, но на лице её заплясала тревога, какую от Старого Лиса точно не удастся скрыть. Хлин и сама не знала, что делать с Хьялмаром. Даже заговорить с ним она не решалась. Мужчины. От них только и жди беды! Она зажмурилась, пытаясь придумать хоть что-то.
– Он может отправиться с нами? – с надеждой спросила Тила. – Вдруг его убьют здесь?..
«Лучше бы и убили!» – в сердцах подумала Хлин. Хьялмар вечно всё портил одним лишь своим присутствием. Она даже не могла вспомнить, когда в последний раз видела его трезвым. Чем больше он пил, тем менее покорным становился его разум.
– Ох, я надеюсь, что в лодке найдётся место для нас троих…
Следующий день празднования начался куда позже, однако Ситрику не хотелось никуда идти. Немного отоспавшись, он весь день вырезал руны на плоской дощечке, найденной у поленницы, повторяя записи, которые оставил ночью на рубашке.
– Что это такое? – поинтересовался Холь, заглядывая через плечо.
– Руны, которые обозначают музыку, – не без гордости, пусть и с прежней стыдливостью, представил Ситрик. Одну дощечку он уже закончил, чтобы отдать её Эгилю.
– Я про рубашку. Что мне твои царапки, я всё равно в них ничего не смыслю.
– А-а. Это та, что ты мне принёс вчера.
– Ох, парень, что мне ещё следует научить тебя пользоваться рубашками? – Холь цокнул языком, расплываясь в улыбке. – Смотри, если продеть вот в эти трубы руки, а сюда голову, то ты сможешь её надеть.
