Внизу - Руслан Ряфатевич Агишев
— Объясни этому утырку правила, Серый! — с этими словами на асфальт спрыгнул кто-то грузный. Из ослепительно света вышла крупная мужская фигура.
Александра недолго оглядывали и, видимо, признав годным для Охоты, презрительно хмыкнули. В добавок, амбал смачно сплюнул. Лишь после этого заговорил чуть ломающимся баском.
— Полотер, что ли? Народ, у нас тут говночист! — у Александра, походу, разглядели эмблему специалиста службы сервиса, о чем амбал и сообщил остальным. С машин тут же отреагировали очередным восторженным воплем. — Вот тебе два червонца! — на дорогу полетели две смятые купюры, почти месячная зарплата уборщика. — Отработаешь их по полной. Будешь по этому лесу, как заяц бегать. Всосал? Хорошо будешь бегать. Ты ведь не разочаруешь нас? А то мы можем обидеться.
Умолкнув, амбал неожиданно вскинул руку в сторону обочины и выдал ослепительно яркую струю огня. Прочертив в ночи светлую полосу, огонь ударился в дерево и его тут же охватило пламенем.
— Всосал, спрашиваю? — амбал наклонился к парню, обдав того мощной алкогольной волной. Кулаки схватились за воротник форменной куртки, которая тут же жалобно затрещала. Пришлось кивнуть. Сейчас, нужно было выиграть немного времени. — Народ, утырок, всосал! Обосрался сначала, а потом всосал! Ха-аха-ха-ха! Готовьте инструменты!
На машинах ржание тут же подхватили. Шутку, явно признали удачной.
— Жалко не баба. А то бы еще и удовольствие получил. А может баба? Ха-ха-ха! — еще громче заржал амбал, хватанув себя за мотню брюк и сильно тряхнув ее. — Че встал? Вали в лес! Пять минут у те…
Александр уже рванул к обочине, стараясь уйти с освещенной полосы и оказаться в спасительной темноте. С хрустом ломающихся веток, он вломился в кусты и понесся дальше, не обращая внимание на хлесткие удары веток.
— Охота… Десять… Девять…, - неслось со стороны дороги многоголосие, хором отсчитывавшее оставшееся до начала жестокого развлечения время. — Восемь… Семь…
Глаза у парня уже адаптировались к темноте и он больше не тыкался со всего размаху в деревья. Сейчас уже старался огибать их. Опасаться оставалось лишь ям, в которых можно было подвернуть ногу. Тогда, конец…
— Шесть… Пять…, - загонщики уже захлебывались от нетерпения. Голоса аж подрагивали от возбуждения, что ощущалось даже на расстоянии. — Четыре… Три… Два…
В висках уже стучало. Легкие разрывались от недостатка кислорода. Только он и не думал сбавлять темп. Глупо было не воспользоваться форой во времени, чтобы оказаться, как можно дальше от врагов.
— Один… Охота началась!
Одновременно с этим прозвучавший хлесткий выстрел возвестил о начале Охоты.
И тут Александр резко остановился и начал глубоко дышать, стараясь насытить кровь кислородов. Дальше бежать уже не имело никакого смысла. Теперь нужно было больше работать мозгами, чем мышцами.
Грудь уже почти не дергалась, а пульс почти не ощущался биением в черепе. Можно было и подумать, чем он и занялся.
— Их много, разгоряченные алкоголем, сильно возбуждены. Будут сильно шуметь, а, значит, можно будет легко определить их местонахождение, — прикидывал он свою диспозицию и план действий. — Судя по настрою, щадить меня никто не собирается. С вероятностью в 86 % будут работать очень жестко. Скорее всего искалечат и оставят инвалидом. Может и убьют, хотя, второе, скорее случится только по случайности. Им ведь нужно развлечение… Значит, нужно им его дать.
Улыбнулся. В темноте сверкнули белые зубы.
— Судя по всему у них много огнестрельного оружия. Скорее всего гражданская разрешенка, какие-нибудь красивые помповики и пистолеты. Скорость и точность там никакая… Хотя, могут применить и Силу… Значит, нужно держаться к ним ближе. Пусть мешают друг другу, а в темноте особенно…
Выглянув из-за дерева, он стал всматриваться в сторону дороги, откуда в лес били мощные световые факелы фонарей. Раздавались азартные голоса загонщиков, перекрикивавшихся друг с другом. Разгоняли темноту леса и карманные фонарики, свет которых хаотично метался по деревьям и кустарникам. Подобраться к таким проще простого.
Парень, хищно ощерившись, сделал шаг навстречу, чтобы раствориться между деревьями.
— Хр-р, — вдруг захрипел он, схватившись за сердце. Что-то ему внезапно поплохело. Ноги ватными стали, перестав его держать. Пришлось по дереву сползти и усесться на мягкий мох. Сердечный пульс гулко бился в висках, грохотало в ушах. Все расплывалось перед глазами. — Хр-р-р-р.
Тело бросило сначала в холод, затем в тепло. Спина мигом стала мокрой, на лбу выступили крупные капли пота. Сердце то колотило как бешенное, едва билось, грозя, вообще, остановиться. Совсем все в разброс пошло.
Длилось это несколько минут, правда, показавшиеся ему вечностью. В какой-то момент все прекратилось. Прошли дрожь и судороги, пришел в норму сердечный ритм.
Вернулись зрение и слух, хотя и немного в странной форме…
— Что это еще такое? — недоуменно прошептал Александр, чувствуя, что стал немного иначе видеть и слышать. Прежняя темнота ночи заметно посветлела. Там где-то только что он видел лишь чернильные пятна, теперь различал кустарники, форму их листков, изгибы веток. Глаза стали заметно чувствительнее. — Неужели сыворотка уже начала действовать? Так быстро?! У нее же срок адаптации больше трех дней. Лишь после них можно было ощутить хоть какой-то эффект… Ой! Сколько звуков!
В голову одним махом ворвались десятки и десятки звуков ночного леса, которые сознание не сразу смогло идентифицировать. Постепенно-постепенно нескладная и тяжелая какофония звуков превратилась в легкую и понятную музыку леса: метрах в двадцати шебуршился в сухой листве старый еж, скрежетал когтями по коре молодой филин, беспокойно сопел в норе маленький лисенок и многое другое.
— Точно! Происходит перестройка органов чувств, — наконец, дошло до него. Он не ожидал этого эффекта так быстро, поэтому и не сразу вспомнил. Ведь, именно на этом этапе резко усиливается чувствительность зрения, слуха, осязания и обоняния. Человек, принявший биологически активную сыворотку, начинает слушать то, что не всегда доступно и специальной аппаратуре. — Надо лишь взять этот процесс под контроль…
Про контроль интел вспомнил неспроста. В некоторых случаях бесконтрольное усиление чувствительности чувств приводило к крайне неприятным последствиям: наступала дезориентация, сознание оказывалось неспособным различать и обрабатывать неимоверно возросший поток внешней информации. Хуже всего, когда у человека диагностировалась синестезия — неврологическое заболевание, при котором органы чувств перемешиваются и начинают чувствовать друг
