Через суть сердца. Книга 1. Апокалипсис - Анжелика Александровна Васильева
— Ты что-нибудь видишь? — спросила я.
— Теперь только мутные очертания. И запах… Он стал гораздо сильнее. От вас пахнет травами… Самыми разными, многие мне незнакомы.
— Мы с учителем скупали все-все травы у южных торговцев. «Никогда не знаешь, что тебе пригодится», говорил он.
— А где сейчас ваш учитель?
— Он обратился в дедра…
— Как я?
— Нет, гораздо быстрее… И часа не прошло… Я думаю…
— Да, принцесса?
— В его рану попала скверна, и это убило его.
— Сла-а-а-дость, — протянул Вайенти, непроизвольно сжимая руку в кулак.
Я бережно вытянула прядку своих волос из его ладони и отодвинулась подальше, но не встала, наблюдая за заражённым. Просветление прошло, и мужчина заскулил:
— Пусть оно прекратит… Пожалуйста… Сла-а-а-дость… Дай мне сла-а-дость! Дай… Да-а-а-ай!
Он продел и вторую руку сквозь прутья клетки и начал тянуть обе ко мне, совсем как белка. Лицо Вайенти, зажатое между железными прутьями, перекосилось от безумия. Когда-то это был красивый мужчина, с острым умом и здоровыми, ровными зубами, но теперь…
— Сла-а-а-дость, — не унимался он. — Дай мне её… Дай! Дай!
Мне было жаль Вайенти, мне было жаль себя, мне было жаль Сэра Дардиона и весь мир, который умирает. Я не могла ничего изменить. И просто продолжала сидеть на мешке с хвоей и грызть себя непреодолимым чувством вины.
— П-принцес-са? — заикаясь, протянула Айель за моей спиной.
Я повернулась к ней. Заражённый продолжал тянуть ко мне руки, но никак не мог достать. Его слова теперь слились в неразборчивые обрывки слов и рычание. Пока ещё человеческое рычание. Айель не решалась войти в комнату, на что я довольно резко бросила:
— Закрой дверь, мне дует.
Повинуясь, девушка вошла в кабинет, держа в руках дневники.
— П-пр-простите меня, принцесса, Эйрин сказала мне, что вы утром спрашивали обо мне?
— Хотела дать тебе ключ от варочной комнаты и клеток.
— Эйрин так напугала меня. Она подумала, что вы недовольны мной.
— Я, наверное, всё ещё плохо выгляжу.
— Вовсе нет! Во всяком случае, намного лучше, чем вчера вечером…
Я улыбнулась.
— В-вы сейчас наблюдаете за Вайенти? — спросила Айель.
Услышав своё имя, мужчина на мгновение затих и с каким-то странным подозрением посмотрел на девушку. Она отступила назад, подальше от клетки, когда встретила его взгляд.
— Я так и не смогла придумать, как мне ему помочь, — пробормотала я, смотря на мужчину.
— Он так ничего и не съел с ночи…
Вайенти опустился на подстилку и обхватил свои колени руками. Ему стало немного лучше. Обострение отступило. Я встала и посмотрела на Айель. Она всё ещё выглядела напуганной, но уже не пятилась от клетки.
— Пойдём, я представлю тебя остальным, — сказала я. — Покажу, что у нас тут есть.
Приклонив голову, Айель положила дневники на стол и пошла за мной. Я ожидала, что остальные мои помощники будут с подозрением относиться к новенькой, начнут спорить о том, что старшим учеником должен быть кто-то из последователей Сэра Дардиона, но ни один из бывших крестьян и горожан не позволил себе даже косо посмотреть на Айель. Рыжеволосая девочка с матерью даже предложили объяснить всё моей новой ученице, чтобы я не утруждала себя.
Я приказала найти для меня чистую книгу для записей, и когда её принесли, протянула Айель. Девушка неуверенно приняла из моих рук её новый дневник и раскрыла, любовно гладя страницы пальцами.
— Ты должна, как и я, как и Сэр Дардион, начать вести свой дневник.
— Но я не могу… я так некрасиво пишу… и что мне там писать?
— Ничего страшного, — улыбнулась я, пододвигая к Айель стопку листов пергамента. — Потренируйся на черновиках. Постепенно станет получаться всё аккуратнее и аккуратнее.
— Спасибо за веру в меня, госпожа, но я всё же не уверена…
— Это не настолько страшно, как тебе кажется. Что ты сегодня видела? Ну, связанное с дедрами.
— Вайенти так ничего не смог выпить, а та страшная белка смотрела на меня этими ужасными белыми глазами… Но разве стоит это писать на бумаге?
— Никогда не знаешь, что тебе может пригодиться… — повторила я слова Сэра Дардиона. — Запиши на черновики, а потом, завтра, к примеру, перепишешь только то, что сочтёшь важным.
— Хорошо, госпожа.
— Айель, — приветственно произнесла Карин, и я обернулась к ней.
Карин явно удивило присутствие моей горничной возле меня в комнате, в которую не заходил никто, кроме Сэра Дардиона и, с недавнего времени, моей телохранительницы.
— Леди Тешер, — поклонилась Айель.
— Я назначила Айель моей первой помощницей, — сказала я.
— Весьма неожиданное… решение, — произнесла Карин. Она что, ревнует?
— Ты пришла обсуждать моих учеников или за чем-то более важным? — спросила я.
— Твой отец желает удостовериться, что с его дочерью всё в порядке, и потребовал проводить тебя к нему.
— Опять?
— Ну, вчера ты явно была не в порядке… И не найдя тебя в твоих покоях — опять, — я пришла сюда.
— Ладно, иду, — сказала я и повернулась к Айель: — Запиши всё, что считаешь нужным. Про Вайенти, про назначение перегонного куба, что-нибудь ещё, что сегодня узнала. Хорошо?
— Да, госпожа.
Кивнув, я последовала за Карин.
— Ты отдохнула? — строго спросила она.
— Наверное, — пожала плечами я.
Девушка фыркнула.
— Когда я уходила, спала как младенец.
— Спасибо, что хранили мой сон, Леди Тешер, — съязвила я.
— Вижу, кое-кто сегодня не в духе.
— Почему отец не может просто оставить меня в покое?
— Потому что, дорогая моя, — голос отца, возникший из ниоткуда, заставил меня подпрыгнуть, — я до сих пор позволяю тебе возиться с дедрами!
Король вышел из тени и строго посмотрел на меня.
— Но, после смерти Сэра Дардиона… — возразила я.
— Особенно после смерти Сэра Дардиона.
Я насупилась. Отец прекрасно знал, что я не могу оставить лабораторию и пустить изучение дедров на самотёк. И, возможно, даже лучше меня понимал, что больше никто не справится.
— Спасибо, Карин, — сказал отец, и моя телохранительница, поклонившись королю, пошла обратно по коридору.
Я проводила её взглядом. Предательница. Могла бы «искать» меня подольше, прикрыть, отговорить отца… Вместо этого привела меня прямо в ловушку!
— Не вини её, — словно прочитав мои мысли, произнёс папа и мягко положил ладонь на моё плечо. — Я не буду тебя бить или угрожать тебе, Лана. Мы волнуемся за тебя. Карин тоже волнуется.
— А я ни о чём не волнуюсь. Сама святая безмятежность.
— Не богохульствуй, — сказал отец.
— Прости, — выдохнула я.
Постояв ещё немного в коридоре возле уединённого кабинета отца, я начала терять терпение. Король никуда не торопился. В изоляции у него было всё время мира, чего уж никак нельзя было сказать обо мне.
— Ну-у, тебе
