Секрет невечной мерзлоты - Юлиана Сергеевна Алексеенко
Еще чуть позже мужчина взял словарь и перевел «sleep here in my house», Эда грустно улыбнулась и поблагодарила его. Видя, что она очень расстроена, он снова перевел «tomorrow go to town near and find your teacher», после чего положил на диванчик плед и подушку, давая понять, что Эда может не сомневаться – она будет ночевать здесь. Эда снова поблагодарила, но продолжала грустно смотреть в сумерки за окном. Что за удивительное приключение с ней происходит, думалось ей. Кто поверит ей? Эдуард Генрихович, конечно, наверняка поверит, а вот остальные точно сочтут ее за дурочку. Она представила, как похихикала бы над ней сестра, и криво ухмыльнулся бы брат, но сейчас, вспоминая их, она почувствовала, как она соскучилась! Если только прежняя жизнь вернется, Эда готова хоть каждый день слушать насмешки родных, это не страшно, только бы больше не оставаться без семьи, только бы они вообще не уезжали больше в город, или хотя бы приезжали часто.
Йонатан взял какие-то книги и ушел в свою маленькую спальню. На небе кое-где стали появляться звезды, но снег и лед вокруг пока еще были светлыми. Вдруг Эде показалось, что вдалеке блеснуло что-то. Она встрепенулась, стала смотреть внимательнее, но больше ничего не замечала. Однако прошло еще какое-то время, и отблеск снова мелькнул в том же месте, потом снова ничего, но вскоре Эда стала различать все чаще и чаще зелено-голубые свечения, очень похожие на северное сияние, о котором рассказывал учитель географии в школе. И чем дольше она смотрела, тем четче они проявлялись. Эда уже хотела позвать Йонатана и показать ему эту картину, но еще полминуты, и эти блики образовали коромысло, похожее на те, через которые она проходило днем. Точно – это снова была радуга, только в ней не было красного и оранжевого. Эда заволновалась, заметалась по комнате. Если это снова был волшебный коридор, то, возможно, через него она может вернуться на Туюксу и найти учителя. А что, если нет? Что если она попадет куда-то еще, где вместо дома с приветливым хозяином и постелью окажутся волки с медведями? Такая перспектива ее пугала, но как можно сидеть тут в теплом местечке, если где-то там наверняка отчаянно ищет ее Эдуард Генрихович? Эда хотела было пойти к Йонатану, чтобы объяснить ему, что ей нужно идти, но разве быстро объяснить она сможет? Нужно сидеть со словарем, терять время, и разве поймет обычный человек, что ты собираешься сквозь эти ворота вернуться в Казахстан? А волшебный тоннель, тем временем, может исчезнуть! Эда мигом достала с полки старый фломастер, который заметила, когда разглядывала жилище, и открыв первую попавшуюся книжку, нарисовала на внутренней обложке сердце, написала «thank you vere much!» и положила книгу раскрытой на стол. А сама натянула пуховик и шапку, взяла рюкзак и выбежала за дверь.
Только раз она оглянулась на дом, в окнах которого светил добрый свет, и, не медля, побежала к радуге. Здесь, вблизи она светила ярко и переливалась. На секунду девочка остановилась перед входом, сердце ее забилось сильнее – она понимала, что пройдя тоннель, возможно, окажется совсем в новом месте, которого потом и на карте не найдешь, но что еще она может сделать? И Эда вошла.
Вечернее небо, темный лес и горы вокруг изнутри выглядели светлее, будто там светил мощный фонарь, но Эда уже понимала – это из-за волшебного тоннеля. Она прошла несколько шагов, и вдруг снова случилось необыкновенное: она внезапно вышла в день – светило яркое солнце, вокруг снова были льды и никаких домов, никакого леса. Она быстро пошла вперед, стараясь найти что-то новое – опознавательный знак, людей, что-нибудь, что могло бы рассказать ей о том, куда она попала на сей раз.
Она шла долго. Удивительно, но для Эды, которая ходила весь день, теперь было время отдыха, однако, яркое утреннее солнце будто рукой сняло всю усталость. «Только бы найти Эдуарда Генриховича!», думала Эда, а потом она подумала о том, что ведь вполне возможно, что и учитель уже не на Туюксу – быть может, он давно нашел тоннели и тоже бродит в Гренландии или где-нибудь еще. В этом месте все снова было другим, даже цвет ледяной толщи под ногами – она была очень белой, словно это мел покрывал землю, а не лед. Эде стало труднее идти, и она заметила, что куски ткани, которыми она завязывала сапоги, сбились и местами стерлись, так что подошва сильно оголилась. Пришлось заново перевязывать их, после чего она продолжила свой путь вперед и в никуда. Если бы только найти учителя! Но никого здесь не было – ни учителя, ни туристов, ни домиков. Просто сплошная ледяная пустыня.
***
Она шла долго, иногда присаживалась отдохнуть, пила свой чай с молоком из термоса, съела несколько печенюшек. Только примерно стакан чая и горсть орешков оставались в ее рюкзаке, остальной провиант остался у Эдуарда Генриховича. Эда вздохнула, подумав о том, что если ей не встретится больше какое-нибудь жилище и люди, придется туго. После перекуса девочка почувствовала, наконец, усталость, веки ее стали тяжелеть, и она бы отдала все, что угодно, чтобы вздремнуть, но вокруг были только льды, на которых не поспишь. Так что она просто прикрыла веки, посидела немного на своем рюкзаке, а потом встала и пошла дальше.
Это был самый мучительный участок пути. Сил было мало, смелости тоже поубавилось, и ничего нового среди ледяного пейзажа она не находила. Она во все глаза смотрела по сторонам, ожидая, что где-нибудь вот-вот появится радужный тоннель, но его все не было. К вечеру Эда совсем запаниковала, опасаясь, что может остаться тут на ночь. Она шла теперь медленно, и когда она поняла, что лишь тратит энергию, а дойти куда-то в этом месте просто невозможно, она остановилась и снова села на рюкзак. Теперь она жалела, что покинула теплое жилище Йонатана, и готова была расплакаться, но остановила себя. Она сама хотела идти вперед, никто ее не гнал, она сама стремится найти бисер, или хоть что-то узнать о нем, так что нечего киснуть. Днем на ледниках было сравнительно
