Элизиум - Нора Сакавич
– Но как ты можешь не знать? – рявкает Роз. Я уже хочу гаркнуть что-нибудь в ответ, но вдруг понимаю, что злится он не на меня. Роз продолжает, распаляясь все больше: – Он подверг тебя угрозе. Как и всех нас. Почему он до сих пор… – Он отмахивается и замолкает, но я вижу, как он зол: губы у него сердито поджаты, плечи напряжены.
Бетти сказала, что Нотт – его господин, но злые слова «Я его убью» были не вспышкой сиюминутной злости. Роз определенно питает к моему не-слишком-то-и-покойному мужу глубинную, ядовитую ненависть. Четыре глубоких вдоха – и, не без труда успокоившись, Роз говорит:
– Расскажи мне все, что знаешь, и будем отталкиваться от этого.
– Да ничего, – отвечаю я. – Я не знала, что твой вид вообще существует на свете, пока мы не нашли тебя в подвале. Фалькор назвал тебя Кошмаром, но ничего не объяснил. Бетти, видимо, считает тебя великим спасителем, но, насколько я знаю, вампиры сражаются с Хранителями за власть над вратами. Похоже, вы с вампирами союзники, но я не знаю, зачем тебе врата. Может, чтобы их уничтожить, – если судить по успехам Адама.
– Не смей, – тихо и холодно цедит Роз, – судить о нас по его деяниям.
– Тогда, может, по деяниям Фараона? – парирую я. – Он убил моих посетителей и собрата Фалькора безо всякой на то причины.
– Причина была, – возражает Роз, будто сам там был и все видел. – С людьми Фараон не враждует.
Я лихорадочно размышляю над ответом и тут вспоминаю, что именно рассердило Фараона. Он и так весь разговор был на грани, но совсем с катушек слетел, когда я упомянула Роза.
– Просто из любопытства интересуюсь: когда ты говоришь, что другим людям не позволено давать имена Кошмарам, это потому, что подобное просто невежливо, или же за этим кроется что-то еще? Ты без конца намекаешь, что здесь все несколько сложнее.
– Нет, – выдыхает Роз, и в его голосе слышится скорее ужас, чем гнев. – Только не говори, что назвала меня так при нем.
– Значит, все-таки кроется, – заключаю я.
Роз закрывает ладонями глаза и опять стонет что-то на чужом языке. Я даже представления не имею, на каком. Фараон говорил на испанском, но это что-то другое, и точно не китайский, который мне изредка доводилось слышать в Огасте. Я размышляю, не спросить ли об этом, но прикусываю язык и жду нормальных объяснений.
Роз впивается ногтями себе в лоб, да так, что костяшки белеют, медленно делает вдох, успокаиваясь, и опускает руки на колени.
– Начнем с начала. Ты слишком опасна, когда ничего не знаешь.
– Я тут не виновата, – замечаю я.
Роз не обращает внимания на мои слова, но я замолкаю, потому что он начинает рассказ:
– Существа, которых ты ошибочно называешь Хранителями, не были стражами врат с самого начала. Лиманцзичи лишь беженцы из другого измерения Земли – всего таких измерений девять, – стервятники, которых необходимо истребить. Они питаются жизненной силой измерений, обгладывают их до костей и отправляются на следующую Землю, чтобы повторить все снова. Мы пока не знаем, сколько миров они уже разрушили, но знаем, что будет, если не спасем от них этот.
– Хорошо, – говорю я, когда Роз ненадолго замолкает, хотя ничего хорошего во всей этой истории я не вижу. – Начало сильное, ничего не скажешь.
– Измерения соединяются между собой в пяти точках, которые мы называем Перстами, – продолжает Роз. – Так лиманцзичи и явились сюда. И таким же образом Гея ощутила смерть своих измерений-собратьев. Ее кровь и без того была отравлена деяниями людей, новый же недуг вынудил Ее очиститься, чтобы исцелиться. Гея породила Кошмары – живые воплощения Ее скверны, телесные проявления Ее ран, призванные изгнать лиманцзичей из этого мира. Но в природе необходимо равновесие, и когда мы стали ядом, потребовалось противоядие. Так появились Сны – люди, рожденные спасти нас от самих себя. Они помогают нам сохранить рассудок, и без них наша сила разорвет нас на части. Благодаря им наше колдовство исходит отсюда, – он указывает на свой висок, затем обводит рукой пространство между нами, – сюда.
– Ты сказал Бетти, что без Фараона ты ничто, – говорю я. – Это правда?
– Чем дольше его нет рядом, тем выше вероятность, что моя собственная сила уничтожит меня, – говорит Роз. – Моя способность восприятия реальности ослабнет, защита рухнет, и мой разум поглотят те, кто некогда звал меня господином. Я знаю, что Фараон жив, потому что все еще владею собой, но скоро его отсутствие даст о себе знать.
– И ты думаешь, что я одно из этих… противоядий.
– Не думаю, а знаю, – отвечает Роз.
– Но я человек.
– Нет, и никогда им не была.
– Моя мать – медиум, – настаиваю я. – А отец был ведьмаком.
– Это несущественно. Иначе почему Нотт пришел к тебе?
– Потому что он… – Я хочу выпалить «любил меня», но осекаюсь. Это ложь, и верить в нее я перестала в первое же утро, когда очнулась в Элизиуме одна, приклеенная к полу собственной кровью. Раны от когтей Хранителей тогда уже исцелило колдовство Элизиума, остались лишь отвратительные шрамы, но боль от недавних увечий едва заглушала агонию после мучительных родов. Если Адам и любил меня когда-то, под конец разлюбил точно.
А потому вопрос Роза остается открытым, и за ним скрыто множество других «почему». Почему он заявился в мой дом в Орландо? Почему мою мать нисколько не смутил внезапный интерес взрослого мужчины к ее шестнадцатилетней дочери? Почему Адам уговорил меня сбежать с ним и привел в Элизиум? Почему он похитил Сиару и бросил меня умирать?
Этот вопрос больше всего не дает мне покоя, потому что теперь я понимаю: Адам с самого начала знал, что я выжила. Фараон узнал обо мне от Нотта. И вздумал, что я хочу забрать у него Роза. И, видимо, я подтвердила его мысли, произнеся это прозвище при нем.
– Если я в самом деле противоядие, почему он меня бросил? – спрашиваю я тихо.
Роз всерьез размышляет над этим, но отвечает лишь:
– Я не знаю. Это непростительное преступление. Сны слишком важны, слишком бесценны. Даже если Нотт выполнил свой долг, когда спас меня, он все равно должен был знать, что тебя бросать нельзя.
Долгую минуту я смотрю на него, затем резко отмахиваюсь.
– Мы к этому еще вернемся, потому что сейчас я даже не знаю, с чего начать.
Роз не спорит и продолжает с места, на котором остановился:
– Долгожители Общества обычно на нашей стороне, потому что они лучше понимают, чем грозит истощение мира, но большинство либо просто не поверят в истину из-за особенностей нашего альянса, либо прожили слишком мало лет, чтобы осознать, что будет с Геей, если не покончить с лиманцзичами. Мы зовемся Гвардией. GLOBE
