Билл Флэш - Бэтмен возвращается
На экране появился Пингвин.
— Я бросаю вызов мэру, — прокричал он, ожесточенно жестикулируя. Пусть в городе все же начнется праздник! Пусть мэр снова зажжет Рождественскую елку на Готэм Плэйс. Завтра вечером!..
Подошел Альфред и поставил на журнальный столик поднос с маленькой чашечкой горячего шоколада. Он брезгливо посмотрел на экран и спросил:
— Мистер Вейн, может, переключить канал? Возможно, там мы найдем какое-нибудь достойное зрелище… В это время обычно показывают очень задушевную картину. Это история возвышенной любви, которую вам, мистер Вейн, было бы очень полезно посмотреть.
— Нет, нет, спасибо, — Брюс взял чашечку.
— Я не верю в мэра и не верю мэру! — брызжа слюной, распинался Пингвин. — Но я молю Бога, чтобы Бэтмен лично пришел на наше торжество и помог восстановить закон и порядок. Спасибо за внимание.
— Хорошо, — Брюс кивнул экрану и допил шоколад.
Селина Кайл стояла возле какой-то витрины вот уже целых двенадцать минут и никак не могла выяснить что же все-таки с нею происходит.
— Нет, ты, пожалуйста, не увиливай, ты скажи прямо, — тихонько уговаривала она собеседницу. Собеседница, отраженная в витрине, как две капли воды походила на саму Селину, только была значительно самоуверенней.
— Что сказать? Уже тысячу раз говорено-переговорено.
— Но я все-таки ничего не могу понять. Ведь сейчас все нормально. Вот стою здесь, с тобой разговариваю…
— Но это только сейчас!
— Да. Конечно. Вот я и спрашиваю. Почему это состояние вдруг исчезает и потом…
— Потом проявляются мультинормальные свойства тонкой субстанции. Градиент второго порядка. Бац! И дуалистическое проявление божественного замысла. Что тут непонятного? Третий день дуре объясняю!
— Ну не понимаю я! Ты бы попроще… Ой, ты что, куришь?
— Курю! Конечно, курю! С тобой и запить можно!
— Ну не психуй, пожалуйста! Объясни еще раз, а… Ладно? Сейчас ты мне дашь сигаретку…
— Не дам!
— Почему?
— Меня потом твоя мать убьет!
— А твоя тебя не убьет?
— Моя знает. Послушай, почему бы тебе не перестать мучиться и не жить просто, без всяких идиотских вопросов?
— Нет. Ну… Я так не могу. Должна же я в конце концов понять, что со мной происходит и почему. Чего ты?
— Тсс!.. Помолчи. Вон он! Идет!
— Кто?
— Заткнись! ОН!
— Но… Чего ты так засуетилась-то?
— Так! Сигарету… Куда? А, вот! Заткнись, ладно, а не то он подумает, что чокнутые какие-то…
— Ладно, я, конечно… Только я не могу понять, зачем…
— Селина, здравствуйте!
В витрине появилось лицо мистера Вейна. Селина остолбенела. Брюс в витрине смотрел на нее в витрине. Потом ее наглое отражение подхватило своего отраженного и неотразимого кавалера под руку и, показав ей язык, затопало по застекленной улице. Селина вздрогнула, чувствуя, что сходит с ума, и направилась следом. Кто-то стоял у нее на дороге, не давая пройти.
— Извините, — услышала она опять голос Брюса, — я не хотел вас напугать.
— Напугать? Нет, — сообразив, что происходит, тихо сказала мисс Кайл. — Я сама себя пугаю иногда. Не могу понять, как… — она неожиданно замолчала.
— Я рад видеть вас в нормальном здравии.
— Да. Сейчас действительно хорошо…
Она еще не совсем пришла в себя и теперь шла притихшая и задумчивая. Выглядела Селина уже лучше, чем во время их встречи в кабинете Макса Шрекка. Исчезла повязка на руке, пластырь, но все равно что-то странное мерцало в ее глазах.
Брюсу явно нравилась эта девушка, но… Было очень много всяких «но». Правда, сейчас она такая несчастная и такая красивая, и так мило шла по этой заснеженной улице, что ему захотелось ее обнять, утешить, но… Опять это проклятое слово! Оно заставляет самые возвышенные чувства становиться пошлыми, а самые красивые слова умолкать, оставляя на языке только плоские, ничего не значащие фразы. Оно, как крошечный подводный риф, разбивает гигантские пароходы и вокруг него толкутся только ничего не значащие обломки.
— С вами все в порядке? — задал Брюс самый стандартный, но зато самый уместный вопрос.
— Да, — отрешенно произнесла Селина.
— У вас какое-то необычное настроение. Это после вашего неудавшегося отпуска?
Она не ответила. Только тихонько вздохнула.
Мистер Вейн и мисс Кайл шли по Готэм Плэйс. Они просто гуляли и им было очень хорошо вдвоем, несмотря на то, что погода была отвратительной. Серый снег медленно таял, расползаясь грязными лужами, и сырой промозглый ветер пронизывал до костей.
Вокруг сновали мальчишки-газетчики, на лотках мерзли целые кипы листков, изгаженные типографской краской. Во всех газетах мелькали три имени, набранные жирным шрифтом: «Пингвин», «Бэтмен» и «Женщина-кошка». Постепенно Селину начал раздражать этот информационный калейдоскоп.
— Ну и новости в последнее время! «Кто сказал «Мяу!»?», «Подвиг Пингвина», «Неудача Бэтмена». Знаете, недавно я слышала по телевизору, что эта кошка весит восемьдесят килограммов. Господи, чего они все врут?
Она обиженно выпятила нижнюю губу и стала еще более привлекательной и милой.
— Да, действительно врут, — Брюс внимательно осмотрел ее фигуру. Врут, негодяи! А кроме этого, вы слышали! «Неудача Бэтмена». Бред. Он спас одного имущества на два миллиона долларов.
Мистер Вейн и мисс Кайл немного помолчали, каждый по-своему переживая журналистские сплетни. Затем она спросила очень тепло и просто, указав рукой на площадь:
— А вы не идете туда? Там будут снова зажигать елку.
— Да нет. Я, знаете ли, не любитель…
— Зря, — мрачно и тихо проговорила Селина, — сегодня праздник в нашем холодном городе…
— Вы во всем видите только темное и страшное, — мягко упрекнул ее Брюс.
— Наверное, как и вы.
Где-то рядом закрякал клаксон и к ним подъехал лимузин. Из открывшейся дверцы вышел Альфред.
— Мистер Вейн! — позвал он.
— Послушайте, Селина… Поедемте ко мне. Вместе по телевизору посмотрим, как зажигают елку.
— Ну… — она замялась. — Понимаете… Я не могу. Я должна быть в другом месте.
— Может, тогда пообедаем сегодня? Часов в пять или в шесть?..
— Хорошо, — согласилась она. — В пять.
— Так, значит, в пять. Вдвоем, — уточнил Брюс. — Да? Договорились?
— Договорились.
Он быстро сел в машину и Альфред захлопнул за ним дверцу.
Уже проехав полдороги, Брюс сказал:
— Альфред, ты помнишь, я тебе рассказывал об одной очаровательной девушке?
— Да, сэр. Кажется, это была какая-то очень печальная история.
— Так вот. Я ее не убил. До сих пор не могу понять, как ей удалось выжить.
