Денис Лукашевич - Эратийские хроники. Темный гном (СИ)
11.
Гурдел продолжал беспробудно пьянствовать, оплакивая своего брата – предложение полуэльфа отнюдь не вернуло душевное равновесие и не излечило кровоточащую рану потери.
Причем и отомстить не удалось: Джеремия бесследно сгинул.
Тролль носился по городу, распугивая бродячих собак и редких ночных прохожих. В периоды обострения буйства громил ни в чем не повинные торговые лавки и выбивал двери в поисках «проклятой длинноухой задницы». Так продолжалось в течение нескольких ночей, и горожан порядком надоели пьяные выходки тролля и они нажаловались самому барону, тот, в свою очередь, передал жалобы начальнику стражи – матерому троллю Грохнаку, ветерану войны с Горгонадом и просто честному парню.
Грохнаку было искренне жаль Гурдела, но поделать он ничего уже не мог. Так в один прекрасный день Гурдела с позором изгнали со службы без выходного пособия. И ему ничего не оставалось делать, как отправиться к Герониму на постой: кроме службы, у тролля отобрали и место в казарме.
Первое, что поразило все еще трезвого и оттого хмурого тролля, так это полная тишина подстенного стойбища. Его разнородные обитатели попрятались по своим норам и носу не казали наружу. Профессиональное чутье подсказало, что здесь что-то не чисто. Из вещей у Гурдела остались одежда и нож в поясных кожаных ножнах, даже скорее не нож, а полноценный тесак длиной с локоть и с шириной лезвие не меньше тролличьей ладони. Недостаток остроты с лихвой компенсировался большим весом и немалой силой в руках Гурдела. Тролль привык доверять своему чутью и немедленно извлек оружие из ножен.
Еще сильнее в своих подозрениях он утвердился, когда увидел тройку здоровенных рыцарских лошадей. И стояли они именно около хижины Геронима. Тихий вскрик из хижины заставил его замереть и насторожиться. Теперь он не сомневался.
Хлипкая стена, сложенная из гнилых досок и кусков кирпича практически рухнула, подняв облако пыли. В проломе посланником смерти появился могучий тролль. Рука с зажатым шестопером замерла.
- Мы рыцари… - начал было паладин, но не успел закончить фразу: Головоруб, раскалившись от ожидания, взвился в воздух и по подлому ударил в пах. Лезвие в форме полумесяца легко вошло в тело, кромсая плоть и кости. Секира удовлетворенно заурчала от удовольствия, заворочалась в ране, впитывая кровь и жизнь жертвы, и лишь через несколько секунд со звонким чмоканьем покинула тело паладина. Рыцарь, на удивление тонко вскрикнув, сжал ноги и стальным истуканом повалился на пол. Никто этого не видел, но на лице, спрятанным за забралом, застыло удивленное и немного обиженное выражение.
Капитан, поняв, что находится в меньшинстве, отступил назад, выставив перед собой меч, грозя наколоть на него, как бабочку на иголку, каждого, кто сунется.
- Вы не ведаете, что творите! – гулко прозвучало из-под забрала. – Нападение на рыцарей Ордена, двойное убийство… Простой смертью вы явно не отделаетесь. Тролль, ты пока ты еще не совершил ничего предосудительного – помоги мне, и Орден не останется в долгу. Убей полуэльфа.
Гурдел засомневался. А ведь и в самом деле, что его связывало с Геронимом: сомнительная сделка и вот теперь возможность превратиться в злейшего врага Ордена. «Неплохо, а?» - с ехидцей заметил внутренний голос. – «А смерть Мурдела? Героним ведь во всем виноват: кто вас послал за секирой?» Гурдел не заметил еще Головоруба: секира благоразумно спряталась под телом полуэльфа. Из небытия возникло лицо брата, и было оно столь же грустно, как в тот день, когда скончалась матушка. И братова кровь на руках. Гурдел тряхнул головой, отгоняя наваждение.
- Никого я убивать не буду. Не убивца я, и тебе не позволю, будь ты хоть трижды паладин!
- Ты пожалеешь, тролль, если стал по другую от меня сторону баррикад.
- Все равно! – криво ухмыльнулся тролль, поигрывая свои тесаком. – Сейчас мы уйдем, а ты уж волен потом делать, че хочешь: кричать, звать подмогу, но сейчас молчи, если хочешь жить. И твоя зубочистка туточки не спасет.
Сказано было таким тоном, что капитан ясно понял, что сейчас стоит уступить: ни силой, ни проворством он тягаться с троллем не мог. Пересилив себя, капитан кивнул.
- Уходи и падаль эту забирай. Мы еще встретимся, тролль. Обязательно встретимся.
- Может быть. – Гурдел решил не растрачивать силы на словесную перепалку и уходить. Он так до конца и не понял, что его заставило так поступить, но выбор сделан – назад не повернешь.
Гурдел подхватил за шиворот очумевшего Геронима и покинул хижину таким же путем, каким и зашел, окончательно развалив стену. Крыша опасно накренилась, обидчиво скрипя стропилами. Головоруб все еще сжимаемый рукой полуэльфа ехидно звякнул: он опять победил.
А капитан молчал и глядел вслед им, уведших кроме того двух рыцарских лошадей. Ему спешить было некогда: он знал, что им нигде не скрыться и не спрятаться. Эратия велика, но только не для мести Ордена Света.
Часть 3. Побег из Четвертого забоя.1-2
1.
Жук-огнедуй недовольно заворочался в своем гнезде из сплавленных камней, привлеченный шумом в окружающей тьме. Насекомое было абсолютно слепо, но отлично ориентировалось на слух. Жук замер, вытянувшись на тонких лапках, и прислушался. Звук не повторился, и существо успокоилось и замерло в гнезде, свернув длинное членистое тело вокруг четырех больших, с человеческий кулак яиц.
- Дурак! – прошипел Шмиттельварденгроу растерянному Джаладу, задевшему неудачно подвернувшийся под ноги камешек. – В следующий раз сам пойдешь на охоту, и тогда моли всех бессмертных о возвращении в бараки.
Бараками в Четвертом забое назывались пещеры, в стенах которых были прорублены узкие каменные ниши, служившие постелями для всех каторжан, обитавших в этих проклятых шахтах. Конечно, не королевские апартаменты, но вполне сносно: Шмиттельварденгроу приходилось спать под проливным дождем и на голых камнях. А вот Джаладу было тяжеловато: все-таки такая жизнь требовала привычки. Но в последнее время нытья и жалоб со стороны огненного мага стало гораздо меньше.
- Фозз, ты готов? – окликнул Шмиттельварденгроу огромного косматого огра.
- Всегда, капитан, - гулко шепнул огр.
Фозз, пожалуй, был единственным существом на земле, встрече с которым искренне обрадовался цверг. Огромный косматый огр, звероподобное существо, страшное в своем неистовстве – таким его запомнил Шмиттельварденгроу. Но не таким он был сейчас. Чем-то он походил на цверга: потерянный в послевоенном мире, лишенный цели и смысла жизни, он катился по дороге своей судьбы, равнодушный к жизни, его окружавший. Главное для него было, чтобы остальные оставили его в покое.
