Память душ - Дженн Лайонс
– Я столько всего натворила, Терин. Ты… ты не знаешь.
Он сжал ее в объятьях:
– Это не имеет значения. Что бы это ни было… какая разница? Ты прекрасно знаешь, что я и сам далек от совершенства. Если ты можешь простить меня за то, что я сделал, то ничто из того, что ты могла совершить, тоже не столь уж непростительно. Возможно, за счет этого мы будем хорошей парой. Мы уже давно вышли из того возраста, когда люди ждут, что любовники будут идеальными и не будут иметь изъянов.
Хаэриэль отстранилась, чтобы видеть его лицо. Ей нужно было сосредоточиться.
– Я имею в виду, раньше, когда ты называл меня Мией. Я не хотела, чтобы ты называл меня Мией, потому что это не я. Буквально. Я не Мия. Я никогда не была Мией. За все то время, что мы друг друга знаем, я никогда не была той женщиной, чьим именем ты меня назвал.
Его улыбка дрогнула:
– Что? Я понимаю, что это прозвище…
Она глубоко вздохнула.
– Настоящая Миятреалл умерла раньше, чем мы с тобой познакомились. Женщина, которая создала мне гаэш, – Хаэриэль еще не была готова сказать, что это была ее бабушка Хаэмезра, более известная как Таэна, Богиня Смерти[73], – также запретила мне кое-что тебе рассказывать. Или показывать. Я не лгала, когда сказала тебе, что Мия была служанкой королевы Хаэриэль. Но только потому, что Мия была моей служанкой. А также моей убийцей.
Терин моргнул:
– Я не понимаю.
– На мне было ожерелье. Артефакт, называемый Кандальным Камнем, – пояснила она, мрачно рассмеявшись. – Я не знала, какова его сила! Что он способен обменять меж собой душу владельца ожерелья и душу его убийцы. Мия была убийцей, которого мой брат послал убить меня[74]. Когда она это сделала, я оказалась в ее теле, но я всегда была Хаэриэль.
Он вздрогнул, услышав имя королевы Манола. Сердце Хаэриэль затрепетало от страха, когда она задалась вопросом, не вызвали ли эти слова скрытое воспоминание о том, как она впервые произнесла это имя, когда все закончилось кровью и смертью. На ранних стадиях чары весьма хитры.
Терин покачал головой:
– Я даже не знаю, что сказать. Правда? Королева ванэ? И никто не узнал тебя? Не то чтобы я избегал брать тебя с собой на люди…
– Я же только что объяснила. Сейчас я не похожа на Хаэриэль; это тело Мии, и, хотя я сделала его своим, мне никогда не разрешалось менять внешнее обличье.
Он наклонил голову и прищурился в замешательстве:
– Сделала его своим? Я все равно не понимаю.
– Моя раса непостоянна. Мы выбираем свою внешность. Возможно, будет лучше, если я продемонстрирую это. Хочешь увидеть?
– …да, – сказал он.
Она легла на кровать и скрестила ноги, а затем, глубоко дыша, погрузилась в надлежащее медитативное состояние. То, что она собиралась сделать, обычно делалось медленно – в течение недель, если не месяцев. Сделаешь это быстро – и впадешь в безумие, что мог подтвердить любой мимик[75].
И все же у Хаэриэль не было недель или месяцев.
Однако ей все равно потребовалось несколько мучительных часов. Она не позволила потрясенному вздоху Терина нарушить ее концентрацию, хоть это и подтвердило, что процесс работает. После стольких лет она не могла позволить, чтобы чьи-то чувства помешали ей вернуться.
Для ванэ физическое тело изменчиво. У мимиков была та же способность, пусть и доведенная до крайности, но прошло четырнадцать тысяч лет с тех пор, как кто-либо был настолько глуп, чтобы восстановить ванэ с такой точностью.
Когда она снова открыла глаза, они были не синими, а золотыми, яркими, как ее золотистые волосы, и почти светящимися на фоне темно-бронзовой кожи. Она знала, что ее лицо, ее тело, каждая часть ее, все выглядело по-другому. Если Хаэриэль добьется своего, она никогда не появится как Мия – или кто-то еще – снова.
В ее внешности – очертаниях скул, подбородке – можно было заметить сходство с некоторыми Де Монами: Педроном, Тишаром и ее сыном Кирином.
Терин уставился на нее.
– Мы… мы родственники?
Хаэриэль улыбнулась.
– Когда я Хаэриэль – да, – заметила она. – Ты мой внучатый племянник. Мы близки, но инцестом это не назовешь. По крайней мере, у ванэ.
Она видела, как он делает мысленную гимнастику, складывая кусочки вместе. Он знал историю ванэ лучше, чем большинство куурцев, и даже лучше, чем большинство ученых. До Хаэриэль в его генеалогическом древе была только одна ванэ – рабыня по имени Вальрашар. То есть если это родство было верно…
Это означало, что отец Вальрашар должен был быть дядей Хаэриэль, печально известным Теринделом[76].
– Истории лгали, ты же понимаешь, – признала Хаэриэль. – Я любила своего отца, но он исказил историю, чтобы упрочить свое правление, как это часто делают правители. Правда в том, что мой отец узурпировал трон своего брата Териндела, а затем воспользовался своим новым положением, чтобы жениться на правительнице ванэ из Манола, Хаэвац. Чтобы устранить угрозу, жену Териндела казнили, а дочь продали в рабство. – Она горько рассмеялась. – Можно сказать, что мой младший брат Келанис просто поддерживает почтенную семейную традицию.
– Я родственник Териндела Черного? – У Терина возникли проблемы с усвоением новостей.
– Да, – ответила она. – Он был твоим прадедом. Что делает тебя, – она погладила его по лицу, – мой дорогой, истинным наследником ванэ из Кирписа. Принимая во внимание, что, даже если я откажусь от притязаний моего отца, купленных за бесчестную монету, никто не будет отрицать, что я – первенец королевы Хаэвац. Итак, ты – истинный наследник ванэ из Кирписа, а я – истинный наследник ванэ из Манола[77].
Его прекрасные голубые глаза стали расчетливыми:
– Ты хочешь вернуть себе трон.
– Да, – ответила Хаэриэль. – Но не одна. Мы вместе вернем. Наши претензии на престолы сильнее, чем у Келаниса.
– Но я не ванэ.
– Не трать время, беспокоясь о несущественных деталях, мой дорогой. Когда мы закончим, никому не будет до этого дела.
Терин, казалось, был настроен скептически, но не стал развивать эту тему.
– И что потом?
Хаэриэль улыбнулась, снова скользнув в его объятья:
– А потом мы соберем армию, вторгнемся в Куур и сожжем всю эту проклятую империю дотла.
Это было последней проверкой того, насколько хорошо сработали чары, потому что, если он согласится, это будет означать, что Терин принадлежит ей. Если бы он оставался верен Кууру, верен тому,
