Дневник Арти - Андрей Римайский
— Верно, — многозначительно сощурился Фридрих.
— Сами знаете, — продолжал герцог, — как именно выборочно проносился тот шторм… И вот эти записки! Мы долгое время не верили им. Всё думали, что это — очередные происки врагов.
— Как уже не раз бывало, — глядя в потолок, заметил барон.
— И то спорно… — хотел было возразить герцог, но взял себя в руки, — не в этом дело; мы установили, что этот боец действительно числился во второй пехотной когорте его величества. Благо, записи сохранились.
— Так что же там? — несколько голосов в зале явно истомились от ожидания.
— Дело не терпит времени, — ровно сказал герцог, — но не терпит и поспешности. Если мы поспешим, под угрозой окажется не только наша столица, город Тысячи Солнц, но и ваши владения, барон де Мюа, и мои, и даже ваши, сэр Готфрид.
Вельможи заерзали на стульях.
— А потому, — продолжал герцог, — нам нужно принять единственно правильное решение. Именно поэтому мы здесь. А для этого нужен трезвый, холодный ум и здравое суждение.
Герцог прошелся по залу, словно обдумывая дальнейшие слова, но, видимо, ни на что не решившись, развернул записи.
— Я пропущу долгое предисловие, известное всем… о подготовке когорт, сборе, погрузке на корабли и отплытии. А вот начну с самого интересного.
И герцог стал читать записки.
*
«Февраль, 15, 1222 года по династийному календарю.
Вечер. Мы высадились поздно. Луна уже освещала прибрежную полоску этого заветного южного берега, когда мы ступили на землю. Сэр Мерион первым спрыгнул с лодки в холодную воду. За ним бросился следом его верный оруженосец Брониус, верзила лет двадцати пяти, еще тот увалень, но наглый и дерзкий до отчаяния, — хотя я и не понимаю, как он с такими физическими формами хочет выслужиться до рыцаря? А дальше уж вся команда наша поспрыгивала, роняя сотни брызг по сторонам. Окатили и меня, черти этакие! Многие такие же дубы, как и этот Брониус. Что не удивительно — они тоже с графства Гор. Не знаю, что в них хорошего находит король, но я бы не доверил им свой меч.
Как ни удивительно, но здесь и вправду намного теплее даже ночью. Меховую накидку и плащ, пожалуй, стоило оставить на корабле. Хотя, думаю, завтра будет собираться команда, лишнее отвезут обратно, ну, а основное, тюки, обмундирование, походное снаряжение сгрузят в первый лагерь на этой новой земле.
Впрочем, она новая только для меня лишь! Сколько столетий уж окропляли кровью эти берега наши ребята? И что толку? Где прошлогодние форпосты? Наверное, первым делом мы двинемся к ним?
Но пора спать… Трубят отбой. На часы мне заступать через троих, так что есть время немного выспаться.
Февраль 20.
Обеденный перерыв. Нашел, наконец, свободный час, чтобы сделать эту запись. На вербовочном пункте не говорили, что будет столько бессмысленных шатаний, которые они называют походными маршами на новой территории. Ну, во-первых, территория новая только для таких вот новобранцев, как я, а во-вторых, что хорошего в том, что каждый день мы нахаживаем вдоль побережья по 30–40 километров туда и обратно, и ночью едва живые добираемся до наших лежанок, чтобы свалиться мертвецким сном? Все же эти командиры из Королевства Лилий — да не прознают они моего мнения о них ненароком, — но немного не в своем уме: у них только муштра перед глазами, постройка гарнизонов, стройматериалов, занятие позиций… И никто, ни один из них не задается вопросом: а почему прошлогодние форпосты точно слизало с земли? Где гниющие кости солдат, где останки обмундирования, доспехи, мечи, щиты, поножи? Где крытые навесы складов, где укрепленные стены и ворота, земляные насыпи, дозорные башни? Где, где все это? Почему нет к этому ни малейшего интереса?
Этот вопрос меня беспокоит не только потому, что, может, офицеры не распространяются об этом с солдатами, но ведь и сами солдаты, когда мы остаемся одни в казармах, — они же тоже молчат! Никого не беспокоит: «А что же сталось с теми, кто был здесь в прошлом году до нас? А не постигнет ли и нас такая же участь?» На их лицах — ни облачка волнения или беспокойства! Кажется, только одного меня это и заботит!
Февраль 24.
Дорассветное утро. Еще все спят. Есть время посмотреть на догорающие звезды и поговорить с моим дневником. Как сейчас помню, когда началась перемена в нашей жизни.
*
— Здесь, — прервался герцог, — докладчик уходит несколько в сторону… кхе-кхе, в свои личные переживания, только иногда перекликающиеся с тем, что нас интересует. Я немного растерян: стоит ли зачитывать все эти записи?
Зал дружно загудел. Здесь было большинство светских вельмож, не военных. А уж личная и частная жизнь — это было то, что интересовало их едва ли не больше всего. Когда видишь целыми днями одни стены, пусть и торжественные, в картинах и цветах, то поневоле ищешь разнообразия в беседах и любопытных историях.
— Непременно! Обязательно! — послышался дружный крик нескольких дюжих глоток.
— Что ж, — замялся герцог, — пусть будет.
И он продолжил читать.
*
Ты сказала, что нам нечего будет и есть, не говоря уже о крыше над головой. Что мои труды в песенном жанре не достучатся до сердец суровых жителей гор, что наше маленькое гордое королевство дало столько известнейших певцов, что мне с ними тягаться не под силу. Но раньше же ты в меня верила! Что же случилось? Почему ты так охладела?
А я тебе скажу. Чтобы уйти — всегда тысячи причин. Чтобы остаться — довольно одной. И это — любовь. С ней одной все остальное сложится должным образом. Без нее тысячи других успехов будут, что красота розы на участке без садовника. Видела ли ты когда-нибудь это печальное зрелище: розу без заботливых рук? Да, в своей лучшей поре она стоит красивая, безумно прекрасная, благоухает. Но где тот, кто вдыхает ее аромат? Кто любуется ею?
А что происходит, когда ее красота увядает… Я наблюдал однажды такие розы. Это — несчастнейшие создания. Да, порой рука садовода срезает розу и в хрустальном графине ставит посреди стола. Но и тогда ведь ее красота служит многим и радует многих!
Февраль 28.
Мы все еще стоим в расположении.
Ты помнишь тот день, когда мы разошлись? Кажется, я так и не достучался до тебя…
Есть девушки как малина: сладкие на вкус, но чтобы добраться до них нужно потолкаться в малиновых зарослях, истечь не одним литром пота, да и смотреть под ноги, чтобы не наступить на
