Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк - Виталий Сергеевич Останин
– Об этом не беспокойтесь, святой отец. Устраивать пошлости в виде вооруженного прорыва к аэропорту, захвата заложников и прочих глупостей из плохих боевиков мы не будем. Допьем кофе и попрощаемся.
Католик скептически ухмыльнулся: мол, ну-ну. Я же неторопливо закончил с капучино и поднялся. Взял с подоконника зеркальные очки, нацепил их на нос. Вытащил из нагрудного кармана красный маркер и, под изумленным взглядом магистра, вывел на салатного цвета стене: «Земля, прощай». В принципе, не особенно важно было, что именно я написал, просто эта фраза показалась мне символичной.
Закончив с порчей обоев, я положил маркер на окно и исчез.
Глава 24. Пресс-секретарь
Если верить инке, то перемещение физического объекта в пространственно-временном континууме междумирья было невозможным. Индеец говорил о том, что на такое способно только сознание. По-моему, краснокожий ткач сознательно вводил меня в заблуждение. Или берег, или не желал давать многие знания едва оперившемуся родичу. Потому что внутри Плода перемещение прекрасно работало. Чему я – живое доказательство. Использование червоточины никак на меня не повлияло.
Задетый в свое время невозможностью посещения настоящих миров меча и магии, со всеми этими эльфами и гномами, я потратил некоторое время на изучение вопроса. И успеха не добился. Ну правда, на что я рассчитывал?! Что смогу скакать между мирами, как кузнечик? Если бы это было так просто, инки уже давно бы пришли и вскрыли грудные клетки каждому стороннику римско-католической церкви.
Однако затем я вспомнил слова Аскара, которыми он, подозреваю, сознательно давал мне подсказку. Про ткущего реальность и аналитика и огромную разницу между ними. Ведь, по правде сказать, вел я себя именно как последний. Взвешивал, просчитывал, то есть действительно ничем не отличался от анализирующего факты клерка, разве что с шикарным уровнем допуска к материалам настоящего, прошлого и будущего.
Никакой магии в этом не было. Ну, выглядело-то, может, эффектно, для стороннего наблюдателя вообще как колдунство восьмидесятого уровня. На деле же – фокусы. Умелое оперирование никому, кроме тебя, не известными фактами.
А если сформулировать задачу иначе? Не играть с действительностью в догонялки, а сформулировать цель, которую я хочу достигнуть плетением? Даже не так – цели! От промежуточных, являющихся необходимыми этапами, до ключевой, ради которой все и затевалось.
Поле не подсказало ответ. Но указало на возможности. Изучив которые, я и пришел к пониманию, как ложечка может активировать прекращение поступления воздуха в легкие отдельного человека. И к тому, что несколько десятков не связанных между собой событий в разных концах мира могут пробудить одну из сотен тысяч кротовых нор, пронизывающих любой мир.
На самом деле все было немного сложнее. Грубо говоря, среди бесчисленного количества возможностей будущего, с учетом сотни переменных, я находил и делал возможным то, что было выгодно именно мне. Как кинуть камень в воду – в большинстве вероятностей он туда и упадет. Но можно отыскать и такую, в которой камень ударится об упавший именно в это время самолет и отскочит тебе прямо в лоб.
Не углубляясь глубоко в теорию, в которой, как и всякий гуманитарий, был слаб, я просто использовал обнаруженные возможности. Произвел неслабое такое впечатление на доминиканца, растворившись в воздухе у него на глазах. Теперь-то он за чистую монету примет весь мой блеф, убедившись в невероятных возможностях бывшего пленника.
Надеюсь, не меньшего эффекта я добился, появившись прямо посреди кабинета московского князя. Блин, жаль записи никто не вел, а то я бы с удовольствием посмотрел их потом.
Сидит такой Бестужев, просматривает финансовые документы, доклады разведки, сводки с фронта необъявленной еще войны, а тут – бац! Хлопок воздуха, возможно, молнии цвета расплавленного золота – и напротив его стола стоит мужчина в стильном костюме синего цвета и зеркальных солнцезащитных очках. И в фартуке! Черт, я фартук забыл снять! Заболтался с папистом! Неловко-то как вышло.
Сохраняя на лице такое выражение, словно бы передник веселой расцветки и должен был находиться на моей груди, я неторопливо избавился от этой детали одеяния и только тогда произнес:
– Здравствуйте, Александр Викторович. Отвлеку вас минут на двадцать?
Для меня сам перенос произошел… никак! Отложив маркер, я словно бы моргнул, а когда тьма сменилась светом, я уже стоял в кабинете московского князя. В стенах древнего Кремля.
Эх, жалко, такой перенос требует огромной подготовительной работы, а то бы я только так по миру и перемещался. Но этот прыжок из солнечных предместий Рима в холодную декабрьскую Москву потребовал от меня трех десятков спланированных малых воздействий на информационное поле. А без помощи друзей он и вовсе был бы невозможен.
– Антошин?
Узнал-таки! А мы ведь не знакомы, не виделись ни разу. Но пересекались интересами.
Бестужев был удивлен, но лицо держал как глава японской транснациональной корпорации на переговорах. Только и позволил себе эту реплику. А в остальном – даже ручку, которой подчеркивал в документах заинтересовавшие его места, не отложил. Политик, что тут скажешь. Глава крупнейшего союза русских земель. Хорошо хоть пульсаром сразу не влупил!
– Собственной персоной. Не возражаете, если я присяду?
Получив осторожный кивок, уселся на один из свободных стульев и доброжелательно улыбнулся визави.
– Зачем вы здесь?
Только один вопрос. Никаких простолюдинских «как вы это делаете?» и возмущенных «что вы себе позволяете?». Сразу к делу. Конкретный мужик! Мне он, пожалуй, нравился.
Внешность московского князя была под стать поведению. Чуть старше пятидесяти, бледное лицо с крупными чертами, светлые волосы, внимательные серые глаза. Такой классический русак. Невозмутимый, как придорожный камень. Широкие плечи, мощная шея – ни следа аристократической утонченности. Не слишком высокий, я бы сказал, что он был чуть выше среднего роста, но для уточнения этого параметра ему потребовалось бы встать и выйти из-за массивной столешницы. Чего я от него, понятно, требовать не мог.
Если судить только по внешнему виду, на князя он не слишком тянул, максимум начальник одного из цехов какого-нибудь крупного завода. Сталелитейного, например. Но аура власти, при всей избитости данной формулировки, меняла образ кардинально. Бестужев не просто привык к подчинению, он, скорее всего, не знал другой реакции.
– Обсудить пару вопросов. Знаете, некоторые разговоры лучше вести с глазу на глаз. Чтобы не возникало непонимания. А нам с вами сейчас нужно полное
