Легенды Соединенного королевства. Мир света - Владимир Игоревич Ашихмин
Фарганорф издал рык и привстал на задние лапы. Из его когтей посыпались разряды молний. Стукаясь друг об друга, они образовывали на груди у вирма грозовую тучу. Дракон накренил голову, и непроглядное искрящееся облако медленно поползло к Гамбусу. Жаровни вспыхнули, и в мгновение ока руны на них раскалились докрасна. Облако окутало сферу, а потом впиталась в неё. Под хрусталём заскреблась чёрная рябь. Она собралась в одну точку и бешено закрутилась. Я увидел, как через Гамбус протиснулась крохотная ниточка. Извиваясь, словно змейка, она потянулась к Фарганорфу. Опутывая белоснежные кости, нить распухала и становилась толще. Это действо продолжалось до тех пор, пока весь дракон не превратился в огромный блестящий клубок. Его контуры подёрнулись дымкой. Развоплощаясь, Искривитель Реальности притягивался к Гамбусу.
– А теперь возьми этого человека и разыщи Нолда Тёмного! – повелела Фарганорфу Эмириус Клайн. Затем она коснулась моего лба.
– Ты на пороге величайшего свершения, Калеб. Иди, настало твоё время.
Я кивнул, улыбнулся друзьям и принялся взбираться на проминающуюся спину Фарганорфа. Пока я карабкался, потусторонние ленты оплели меня с головы до ног. Я почувствовал, что таю. Добравшись до длинной шеи, я превратился в нечто эфирное. Я сливался с драконом в единую, однородную массу. Всё померкло, только разум оставался ясным.
– Я не прощаюсь! – то ли сказал, то ли подумал я.
– Да прибудет с тобой Урах! – как бы в ответ дошло до сознания напутствие Серэнити.
Я втянулся внутрь Гамбуса.
Переход был чем-то похож на короткий бессвязный сон. Я обратился в нечто даже более бестелесное, чем призрак. Черно-белыми липкими струйками я проник за твердь хрустальной сферы. Как только это произошло, меня словно встряхнули. Я находился на спине Фарганорфа и мчался в заоблачной выси яркого дня. Ветер бил мне по лицу освежающей струёй. Сжав ноги в коленях, я осмелился посмотреть вниз. Под нами от души смеялся летний лес. Зелёные кроны вязов и каштанов по-соседски беззаботно перешёптывались. Их сочные листья трепетали. Справа тоненькая речка звонко напевала свой вечно молодой мотив. Вирм огляделся, затем снизил высоту. Его брюхо стало цеплять выступающие ветки деревьев и с хрустом их обламывать. Мы пролетели несколько бочкообразных домиков. Люди, работающие в саду, оторвались от своих занятий и удивлённо проводили нас взглядом. Дракон открыл пасть и оглушающее проревел. Этот громогласный рык едва не оглушил меня. Морщась от звона в ушах, я прижался к жёстким позвонкам. Фарганорф сманеврировал и поменял направление полёта. Мы понеслись в сторону быстрорастущего монумента. По мере приближения я смог рассмотреть его в подробностях. В пятнистой серо-голубой гранитной скале был вырезан гигантский человек, в перекрещенных руках которого лежало сердце. На груди у статуи искрился волнистый пульсар, а голову ей заменяло пламя. Монумент Ураха покрывали наросты мха и птичьи гнёзда.
Старейший Вирм Севера выпятил задние лапы, и мы тяжело сели на полянку. Я соскочил с вытянутого крыла. Вблизи каменный Бог Света оказался намного больше, чем я предполагал. Он возвышался надо мной, как башня. Я оценил его футов в сто-сто десять. Под ногами у Всеотца имелся постамент, в основании которого я обнаружил золотую дверь. Привычно положив голый череп на лапы, Фарганорф указывал мне точно на неё. Я пожал плечами. И так понятно, куда я должен идти. Собравшись с духом, я дёрнул за резное кольцо. Дверь открылась, и в ту же секунду по мне пробежал холодок мощного магического заряда. Он заполнял меня, и я жадно черпал его силу. Как измученная от засухи земля, я напитывался колдовскими соками этого потока. Осознание собственного могущества вскружило мне голову. Вот тот энергетический мост, о котором говорил Джед Хартблад. Обо мне не забыли, меня поддерживают! Не концентрируясь, я создал в руке огромный шар огня. Он закатался на ладони, источая нестерпимый жар. Понимаю – серьёзное заклинание! С таким мне – море по колено! Я рассмеялся и окрылённо шагнул в тёмный провал. Внутри меня встретила изгибающаяся петлёй лестница. У каждой ступеньки парили пучки колдовского света. Я ступил на подъём. Он завораживал. На его стенах, в удивительных фресках, мне приотворялись древние подвиги Ураха. Кто запечатлел их здесь? От созерцания и мерного движения меня оторвала нежная музыка. Сначала едва слышная, она набирала звучание. Расслабленность. Как хорошо. Музыка успокаивала меня и навевала воспоминания о приятных событиях минувших дней. Тем не менее, моё подсознание оставалось начеку, оно сигнализировало – впереди что-то нехорошее. Когда я преодолел последнюю ступеньку, во мне всё перевернулось верх дном. Наплывшее блаженство уступило место ужасу, и вот почему. Посередине громадного зала была расчерчена звезда Ураха, но не такая, как та, что нарисовала в Железных Горах Серэнити, а какая-то извращённая и измаранная. Внутри её линий стояли четыре обсидиановых столба и одна круглая, напоминающая собой прозрачный аквариум чаша, в которой заворачивалась рубиновая восьмёрка бесконечности. Три столба с оковами пустовали, а к четвёртому был прикован согбенный старик. Из-под его разбитых губ вывалился сухой язык. Он чуть дышал. Неужели… Я оторвал от него изумлённый взгляд… Жёлтые глаза. Закрученные рога. Таурус Красный Палач держал в руках хрупкую арфу. Перебирая струны, он тихонечко подвывал нечестивым демоническим хрипом. Тлетворный козёл добрался до Нолда Тёмного раньше меня. Облезлая кожа, рваная одежда, обезображенное лицо – вот каким стал величайший герой древности. Как и Эмилию, Нолда Тёмного поразило заклинание «Не снимаемой порчи».
Внезапно мной овладело уже знакомое оцепенение. Меня парализовало, я обратился в безвольного истукана. Подобное уже происходило со мной в Эрменгере и под бастионами Эльпота. Таурус закончил музицировать и громко заблеял. Его прямоугольные зрачки горели животной яростью.
– Вот и ты, букашка. Бледная моль, что считает себя избранной. Прежде чем сделать из твоего желудка мешок, я расскажу тебе, какую роль ты исполнил в моём плане. Удивлён? Неужели, ты и правда, решил, что действовал по собственному разумению? Разве устрица выбирает, на чей стол её подадут? Конечно же, нет.
Я дёрнулся. Шквал энергии, что бушевал во мне, искал выхода наружу. Сделав пару трелей на арфе, Таурус продолжил:
– Я тысячелетиями выслеживал Ураха. Сжимая время и раздвигая звёзды, я читал знаки Бытия. По крошечному кусочку, по хрящечку они складывались в образ вашего, отвратительно-цветущего мира. Пройдя через Великий Разлом, я осознал, как близко нахожусь к своей цели. Урах! Он был тут! Я отыскал его и погнал словно побитую псину! Однако в последний момент, когда мои руки уже проминали ему нутро, он исхитрился ускользнуть в
