Нефритовый тигр - Александра Сутямова
– Их дети приносили покаянные жертвы?
– Всё так, госпожа! Всё так. С тех пор запрещено прямым потомкам первых родов править. Были избраны новые правители, из родственных ветвей благословенной крови. Все они помечены Духами, и никто кроме взойти на Лон И не может. Дабы ему воссесть, над наследником совершают церемонию, доказывая его принадлежность династии. В ваших племенах по-иному, госпожа? Я правильно понимаю, что вы из-за далёких вод?
– Да, – не вдаваясь в подробности, врала Сона.
– Если у меня есть возможность, я бы просил записать ваши рассказы. Они стали бы неповторимой рукописью!
– Это будет честью для меня, – блефовала девушка.
Господина Су[95] подозвал слуга, вошедший из зала, где остался Ман. Хозяин глубоко поклонился и отошёл на пару мгновений, внимательно выслушивая донесение.
Вернулся он уже с улыбкой шире прежней, опять раскланиваясь:
– Простите меня, госпожа, сегодня я сам не свой! Дозвольте показать вам истинную жемчужину моей лавки! Прошу, – приглашающе указал он в сторону охраняемой двумя крепкими рабами подсобки в противоположной стороне склада.
Девушка напряглась. В мыслях она уже видела, как отбивается от мужчин, затаскивающих её в подсобку или отправляющих на рынок невольников. Сона пожалела о том, что поддалась на уговоры старого лжеца, но кивнула в надежде, что сейчас пройдёт возле арки, где увидит Мана, и сможет, используя благовидный предлог, выйти под его защиту…
Однако при виде лисьего лица родного раба тревога пропала. Сона знала: такое выражение означает очередную хитрость, бояться которой хозяевам совершенно не нужно.
Ловко и грациозно хранитель знаний зажёг свечу, махнул рабам, чтобы те распахнули отпертую дверь, и скользнул к центру комнаты, продолжая зажигать лампы. Вначале тусклый, затем яркий огонь осветил тёмное помещение без окон.
– Вот, госпожа, самое моё сердце! Взгляните на неоценимую красоту!
В центре стояли три длинных стола, на каждом из них лежал огромный ящик: зелёный, синий и золотистый. Их украшали рисунки мифических животных. Внутри ящиков находились каменные таблички с древними иероглифами.
– Подлинная копия «Сказаний» на языке Пинхэн! В Хуан Цзюй таких только две: в Алтаре Служителей и у меня. Посмотрите, госпожа, прикоснитесь – истинная история!
Сона пригляделась. Письмена и впрямь выглядели иными, хоть и походили на официальные диалекты юга и востока. Смысл казался путаным, и потому прочесть их было весьма трудно.
«Есть всё же предел магии Кохаса…» – констатировала Сона.
– Вот здесь, госпожа: «…единого царства, что близ семи морей, разделяющего Небо и Землю», – процитировал древнюю надпись господин Су. – Когда-то давно я был принят в ученики самого Ши Вэна[96] – учителя письменности древнего языка при покоях июен. Ожидаемо, с годами многое забыл, но священные Писания помню достойно!
«Так вот причина, по которой я не могла понять, откуда та дама в тумане! Она говорила на древнем языке! Сказанное перевести могу, но грамматика мне почему-то не поддаётся. Ну конечно, даже представить сложно, чтобы я стала абсолютным полиглотом, пусть и при помощи бога».
– Товар невероятно ценен, но ещё ценнее его историческая правдивость, госпожа, – продолжал делец.
– Сколько? – ради приличия спросила Сона.
– Госпожа, никому другому не назвал бы я столь малой цены, двести золотых…
– Дорого, – решила играть свою роль Сона.
– Что вы, госпожа! Можно ли приуменьшать цену истории?!
– Сто пятьдесят.
– Госпожа, вы же не грабитель!
– Сто пятьдесят золотых, и не больше.
– Госпожа, моё сердце не позволит продать ниже ста девяноста пяти, как я посмею смотреть в глаза предкам?
– Сто пятьдесят.
– Госпожа!
Сона демонстративно развернулась к выходу. Таких денег у неё всё равно нет, поэтому ей всячески нужно было избежать сделки, не потеряв при этом достоинства «знатной чужеземки». Народ царства крайне религиозен и горд. Для любого гражданина, неважно, крестьянин он, вельможа или раб, важнейшим в жизни было сохранение положительного мнения о себе и семье. Стоит оступиться раз, и тебе того уже не простят.
– Хорошо, хорошо, понимаю, вам полагается спросить совета… Согласимся так: завтра к обеду я прикажу приготовить самые лучшие блюда в доме! Моя кухня славится поварами, привезёнными из разных стран! Для вас приготовят куриное мясо на пару[97] – традиционное блюдо облачного запада, – сладкую свинину с рисом и рёбра с острым перцем[98] востока! Если встретите сладкую свинину без вишни, знайте, это бесстыдное подражание, – он впервые засмеялся. – Безусловно, будет северный суп из водорослей и наша традиционная южная кухня. Уверяю вас, таких блюд, по старинным рецептам, вы ни у кого не испробуете! А какие ореховые и медовые печенья готовит моя третья жена! Назовите своё любимое блюдо – приготовят и его! Завтра я пришлю слугу и цзяоцзы[99] для вас и вашего сопровождающего.
– Позвольте вначале обдумать, – стараясь скорее добраться до Мана, отговорилась Сона.
– Конечно, госпожа, конечно, – семеня за ней, провожал торговец. – Если решитесь, отдам за сто восемьдесят, но никому, кроме вас!
– Сто пятьдесят.
– Сто семьдесят, госпожа, прошу, вы оставите моих детей, внуков и жён сиротами…
– Сто сорок.
– Госпожа! – старик схватился за свою богатую одежду. – Чувствуется кровь гонхуэй! Сто шестьдесят пять. Прошу… Мне и без того предстоит замаливать этот грех перед предками…
Сона резко обернулась:
– Сто шестьдесят золотых станут моим заключительным словом. Присылать за мной не понадобится, приеду сама, когда станет возможным.
– Как скажете, госпожа, как скажете! – кланялся у женского паланкина торговец. – Да хранят вас Духи!
– Если господин владеет книгами о землях за северными морями, можете прислать их мне. Я прочту и исправлю в них заблуждения, – сообразила Сона, рассчитывая узнать о северных племенах хоть что-то.
– Благодарю вас, госпожа, – радостно раскланялся господин Су. – Какие племена мне прислать?
– Все, что имеете, мне довелось много странствовать, – удивляясь собственной наглой лёгкой лжи, расщедрилась Сона. Суровые времена требуют отчаянных мер.
– В таком случае, если позволите, я отправлю вам книги со стражей сегодня же вечером!
Сона благовоспитанно поклонилась в ответ и с удовольствием забралась в нанятый Маном женский закрытый паланкин, прячась от яркого солнца.
На улице недавно закончился месяц Огненной лошади – самый засушливый за лето. Сона, абсолютно не привыкшая к настолько высоким температурам, буквально падала от перегрева
