Исчезая с рассветом - Павел Георгиевич Козлов
– Вы будете настаивать на том, что не играли никакой музыки в предшествующие полчаса?
– Абсолютно, – оскалился Барда. – Более того, у меня только что украли лютню. Представляете себе, какое дивное совпадение?
– Что ж, – смешалась леди. Она была откровенно смущена и не могла это скрыть.
Мысли лихорадочно путались в голове у Барда. У него только что украли лютню. Один! Ранее вечером он узнал от Ханси о том, что этой женщине ни при каких условиях не рекомендовалась слушать северные баллады, как бы абсурдно это ни прозвучало. Это два. Недавно кто-то пытался ее выманить, что и привело к фатальному столкновению ее слуги и гадюки. Это три! То есть кто-то недавно сыграл у ее вагончика северную балладу, а несчастный Руфус, пытаясь это преступление предотвратить, пал жертвой коварной змеи… Вполне естественно, что она подозревала во всех злодеяниях именно Барда…
– Как вас зовут? – неожиданно для себя спросил менестрель.
Она помедлила.
– Анна, – рискнула она.
– Анна, возьмите мой антидот!
И Бард залез во внутренний карман своей куртки и извлек на волю небольшой мешочек с заветным порошком из лепестков горных подснежников. Он протянул мешочек Анне.
Та недоверчиво покосилась на подношение и снова подняла взор на Барда.
– И что же вы попросите взамен? – холодно поинтересовалась она.
– Ничего, – решительно отрезал менестрель.
– Ничего?
– Абсолютно.
– Совсем?
– Конечно.
– Так не бывает.
Бард совсем растерялся. Он чувствовал себя очень глупо, стоя вот так с протянутой рукой напротив ехидно улыбавшейся Анны.
– Отчего же не бывает? – спросил он скорее для того, чтобы не молчать, нежели потому, что ему было что сказать.
– Что вы хотите? – Анна была непреклонна.
– Помочь вам, – честно ответил он.
– Почему?
– А почему у меня для этого должны быть причины?
– Причины должны быть всегда.
– Ваш слуга болен, – Бард опустил руку и кивнул в сторону Руфуса.
– И что с того? Почему вы так уверенны в том, что мне нечем его лечить?
– Это очевидно, – Бард старался быть терпеливым. Анна и правда не могла знать, что он слышал их с Руфусом ночной разговор. Лучше не заострять на этом ее внимание.
– Из каких соображений?
– Ваши денежные трудности ни для кого не секрет, – пояснил менестрель. – Сложно представить себе, что путешественники, считающие каждый грош, могли позволить себе дорогостоящий антидот.
– Почему вы думаете, что мы не могли потратить все наши сбережения как раз на антидот?
– Вы не были столь несговорчивы, когда думали, что я хочу получить что-то взамен, – ехидно заметил Бард. – Неужели вы забыли, как впустили меня?
– Хм! – Анна возмущенно скрестила руки на груди. Опять.
– Давайте не будем напрасно тратить время. Дайте ему противоядие.
Бард снова протянул ей мешочек.
– Здесь какой-то подвох, госпожа! – простонал Руфус. – Молю вас, не соглашайтесь! Я как-нибудь дотяну до Ворот, а там мы сможем продать вагончик! Ох!..
Он умолк.
– Давайте! – вырвалось у Анны.
Она резким движением выхватила у Барда мешочек. Анна прижала противоядие к груди и опустила взор.
«Я пожалею об этом», – говорила вся ее поза.
«Никогда», – подумал Бард. – «Ты никогда об этом не пожалеешь».
– Что с этим делать? – она обреченно покачала головой. – Это нужно развести?
– Развести в кружке холодной воды, перемешать и выпить залпом, – кивнул менестрель.
– Так, – засуетилась она, – кружка… – Где же его кружка?
– В сундуке, – слабо подсказал Руфус. – Я храню ее в сундуке… Она замотана в тряпку!..
– Так… – Анна метнулась к сундуку.
Она с трудом приподняла крышку.
– Где же она?.. Ничего не видно…
Анна бросилась обратно к столешнице, взяла с собой свечку и посветила ей в сундук, погружая весь оставшийся вагон в полутьму.
– Так… – прошептала она. – Ах… Вот же она!
Через мгновение она снова была на ногах, держа в руках кружку.
– Вода! – вспомнила она. – У нас нет воды… Руфус, ты хотел набрать кувшин! Руфус!
Слуга лишь простонал в ответ что-то нечленораздельное.
– Так… – подытожила Анна. – Воды у нас нет…
– Я принесу! – вызвался Бард.
Анна зажмурилась в гримасе истинного отчаяния.
– Других вариантов у нас нет, – нехотя признала она. – Идите…
Анна поставила кружку на столешницу и вернулась к сундуку, где при помощи свечи быстро отыскала видавший виды глиняный кувшин.
– Я мигом, – пообещал Бард.
Он взял протянутый ею кувшин так бережно, как будто это была самая драгоценная вещь на земле, и шагнул к двери.
Менестрель положил руку на задвижку и замер.
– Люди! – тихонько вскрикнула Анна.
– Да, я слышу голоса, – шепотом подтвердил Бард. – О чем-то шушукаются… Собиратели сплетен! Стервятники! Зла на них не хватает.
– Так.. – если слышно заметила Анна.
Бард мягко дотронулся до ее руки.
– Как-то еще можно выбраться из этого вагона?
Она грустно улыбнулась.
– Это и вправду очень маленькая… тележка! Можно через дверку для кучера, но я тоже слышу там голоса…
Бард невольно улыбнулся ей в ответ. На мгновение их взгляды встретились, но она вздрогнула и смущенно отвела взор.
– Я проскользну через главную дверь, – обреченно сказал Бард.
– Других вариантов у нас нет, – согласилась она, по-прежнему глядя в сторону.
– Так тому и быть, – кивнул менестрель.
Не сговариваясь, они расположились по обе стороны от выхода – Анна положила руку на затворку, Бард приготовился прошмыгнуть наружу. Его взгляд скользнул по ее руке, и он вздрогнул. Что это было? На одно мгновение ему почудилось, будто тень, отбрасываемая ее кистью на неровные доски двери, вдруг сама по себе разжала пальцы и тут же сжала их обратно.
Анна вопросительно посмотрела на него.
– Все в порядке?
– Да… Я просто… собирался с мыслями!
Бард потряс головой, сбрасывая наваждение. Ночка выдалась на удивление нервной.
– Готовы? – шепнула Анна.
Бард кивнул.
Одним резким движением она вскинула задвижку. Дверь скользнула наружу, и Бард нырнул в образовавшуюся щелочку.
Не обращая внимания на огоньки факелов, облепившие его со всех сторон, он со всех ног бросился к лагерю.
***
Может быть, стоило еще немного подождать? Дать им всем разойтись?
Эта мысль пульсировала в его голове с каждым шагом.
Но Руфус… Каждая минута была на счету.
Бард то и дело оборачивался, чтобы убедиться, что зеваки у вагончика продолжали сохранять хрупкий нейтралитет. Все было без изменений. Каждый его взор был встречен все тем же неуверенным мерцанием факелов, как будто бы то и дело норовивших сорваться с места.
Это купцы, купцы и из слуги, твердил он себе, что они могут сделать, как они могут ей навредить?
И все же на душе было неспокойно. Очень неспокойно.
Нужно было всего лишь
