Выход воспрещен - Харитон Байконурович Мамбурин
А вот нападающие ощутимо скисли. Они сто процентов были обычными неосапами без улучшенной физики, иначе бы мордобой был бы уже уголовкой. А если бить морду просто, то никаких проблем. То есть, если я кого-то из них ударю — будут проблемы куда похлеще, чем разнос за избиение того алкаша, если они приложат меня чем-нибудь из своего — та же история. А вот если физик увидит преступление и решит нежно связать негодяев, не ушибая их, а просто всячески доминируя своими кондициями, то вновь дело выгорает. Такая вот сложная и запутанная история взаимоотношений неосапиантов.
— Всё мне теперь понятно, — сплюнул один из парней на пол, — этому козлу выдали телохрана. Ну и как служится, пёс ты уродливый?
Обидно. Кое кто бы не сдержался и полез, тем самым выпадая из рамок закона.
— Ребята, — задушевно улыбнулся я во всю пасть, чувствуя, как молодые люди испытывают всё больший и больший «восторг» от моей внешности, — Вы немного не поняли. Паша, конечно, тот еще человек-говно, думающий хером, но это не мои проблемы, что он уже надумал и в чем виноват. Я тоже человек-говно. И в данный момент вы покушаетесь на мой парализатор. Мою фенечку. Этого я допустить не могу.
Паша, что характерно, в своем состоянии подобных слов по отношению к любимому себе допускать тоже явно не собирался. Выкрикнув нечто нечленораздельное, Салиновский ломанулся вперед, проскользнув между своими обидчиками как хитрый и худой глист, а затем кинулся на меня с вытянутой рукой, из которой тут же выстрелил этот его луч. Способность сработала, парализуя брошенную Паше навстречу авоську с курицей и картошкой (с алкашом же сработало!), после чего чахоточный берсерк был ударен в грудную клетку той же самой авоськой и сбит ей с ног.
Под взглядами опешивших парней, я спокойно подошёл к поверженному курицей сушеному гераклу, пытающемуся понять, на каком он свете, а затем, взяв нежно за шею, поднял в воздух, тут же шлепками сбивая пытающиеся протянуться ко мне грабли и выдавая довольно тяжелые подзатыльники. Удерживаемый на весу Паша выл, плевался на стену, грозил карами и местью, но был безжалостно подавлен моей превосходящей мощью, под конец совместившей подзатыльники с поджопниками, от которых худое тело неиллюзорно подлетало в воздух еще больше.
— Так, мужики…, — хмуро посмотрел я на свидетелей пашиного фиаско, — У меня был тяжелый неприятный день. Теперь еще ждать, пока вот это существо раздуплится. А он, от злобы великой, еще и срать начнет под себя, связанный. И вонять, соответственно. В общем, давайте считать, что у вас всё получилось, а нам с Салиновским плохо, обидно и неприятно. Это, кстати, будет истиной в таком случае, особенно если обосрется. Заставлю это его нюхать до завтра. Такой расклад на сейчас вас устроит?
Их это еще как устроило. Особенно на фоне пашиных обещаний парализовать всех присутствующих, а потом перерезать их к такой матери кухонным ножом. Молодежь отправилась по своим делам, попутно бормоча между собой о том, что выданная мне соседу физиотерапия слегка превышала те нормы нанесения побоев, на которые парни изначально рассчитывали. Не говоря уже о унижении.
Салиновский из режима альфа-самца выходить не собирался, поэтому был крепко закутан в собственное одеяло и жестко зафиксирован снятыми мной с внешней стороны окна проводами, предназначенными для сушки белья. Фиксировал его на совесть, понятия не имея, чего можно ожидать от чувствующего себя мачо засранца. Тот, кстати, мне неслабо помог, пыхнув в процессе лучиком в свою же ногу. Спокойного времени как раз хватило на приготовление супа и жарку целой сковороды картохи с луком.
На этом моменте голодающий Поволжья, не имеющий иного занятия, кроме как изрыгать угрозы, почувствовал страшный голод, которым и стал томим. Картоха с луком — она такая, запах нас, студентов, с ног сбивает. Еду Салиновский начал требовать весьма нагло и озлобленно, а я взял… и накормил. И даже, усадив куколку у окна, сподобился напоить чаем. Разумеется, что от такого сервиса находящийся под запрещенными мной веществами сосед тут же обнаглел и начал требовать свободы. Но уже не ради мести (меня великодушно простили), а ради некоей гражданки Разглядовой, которую он захотел оприходовать как естественными, так и не очень путями, уверенно утверждая, что «даст» всюду. И будет мол, это, великой местью оборзевшему Семикину, который бесчестно Пашу на променаде по общежитию поймал. Так что мол, отпускай меня, злой Изотов, пока я добрый, сытый и хочу Разглядову.
Покивав, я взял голосящий кулёк мощей и либидо, а затем просто-напросто сунул тот в ванну, пустив рядом с ругающейся головой тонкую струйку воды. Паше мной было даровано право орать, ругаться, сраться и ссаться до наступления ночного периода. А потом вставлю кляп. Вопли и жалобы утихли минут через пять.
Я спокойно пил чай и размышлял.
На неогена-алкаша сорвался зря, признаю. Дебилизм свой проявил ярко, энергично и в особо крупных размерах. Но не жалею. Это, товарищи несуществующие слушатели, для нормального человека курица — просто курица, а чужая жизнь так вообще фигня. А если и курица, и жизнь твои, а саму курицу ты видел очень редко, так как государство сирот в домах не балует совершенно, то поневоле впадешь в раж за просранные продукты и подвергнутую опасности жизнь. Молчу уже про куртку, такую на развале не купишь. Благо, что случай редчайший, это меня в отделении просветили.
Среди неосапов вне особого надзора регулярно появляются два вида извращенцев, Доброхоты и Злыдни. Сначала их так народ окрестил, а потом уже привыкли. Очень похоже на басурманское «герои и злодеи», но в случае этого мира — всё немножечко не так. Слегка, я бы сказал. Злыдень — это обыкновенный неосап, слетевший с нарезки, вон как тот алкаш. В жизни не повезло, уволили, просрал все деньги над подпольных тотализаторах или еще где — человек впадает в раж. Только там, где нормальный гражданин нажрётся, разобьет пару окон и попадет со штрафом на 15 суток, неосап умудряется нагадить куда сильнее и срок получить куда больше. А то и сроком не ограничится. Дурные люди, как раз из адаптантов самовольных и появляются в основном. Вставил себе артефакт, а оказалось, что можешь лишь ушами хлопать, да струю огня выдавать? Ну что
