Дем Михайлов - Изгой. Кровь и пламя
– Хорошо, – кивнул я, подступая к вытянувшемуся на вершине стены волку, выглядевшему как окоченевший труп – выпрямленные лапы торчат, словно палки, хвост, неестественно изогнувшись, указывает в небо.
– Топором бы его по шее, чтобы не мучился, – прогудел Рикар. – А, господин?
– Тоже способ, – согласился я. – Но сначала снять бы долитую проклятым Тарисом силу.
– Коснись морды кончиком указательного пальца, – прошелестел за моей спиной отец Флатис. – Едва-едва. Всю ладонь не прикладывай. В волке столько силы, что она переполняет его, готова излиться… просто погладь животину невинную…
Промолчав, я вытянул руку, коснулся подушечкой указательного пальца мохнатого лба лесного хищника, не обращая внимания на уставившиеся на меня слезящиеся глаза зверя. Я прикоснулся… и резко отдернул руку, ибо ощутил, как сквозь пальцы и запястье в меня рванулся невидимый, но живительный, мощный и… вкусный поток энергии. Перед моими глазами вспышками промчалось несколько коротких и абсолютно незнакомых мне видений…
…смутные и непривычные высокие очертания оленя, будто я смотрю на него снизу-вверху. Перед глазами покачиваются голые ветви кустарника, мои бока колет мороз, лапы почти занемели от холода…
…а вот меня подтаскивают и бросают на землю. Все тело перепутано веревками. Не могу пошевелиться. Скалящиеся лица шурдов, глухое бормотание, крики, визги, на земле рядом бьются животные – волки, олени, птицы со связанными крыльями и лапами… меня обуревает дикий страх, мышцы трещат от неимоверного напряжения, но веревки слишком крепки. На меня падает тень, к моей морде наклоняется высокая фигура в белом, тянется рука и я скалю клыки в беспомощной попытке напугать врага…
…человеческие жуткие крики, полыхающие дома… женский горестный крик, больше напоминающий вой… звуки рассыпающегося бревенчатого дома… утробный рев неведомого монстра… проламывающийся забор и нечто огромное и округлое надвигается из пролома, продолжая издавать утробное рокотание…
– Фуф! – рывком пришел я в себя. – Какого черта!
Ответом было скуление, на камне бился волк, над которым склонился отец Флатис.
– Ты его едва не убил, – заметил старик. – Едва не выпил досуха.
– Я вообще не понял, что случилось! – признался я, утирая взопревшее лицо. – Проклятье! Но волк жив?
– Уже нет! – заметил присевший Рикар, с коротким хеканьем всаживая в грудь волка длинный нож.
Короткие судороги агонии и лесной хищник замер навсегда. А здоровяк уже зычно командовал:
– Ну что там с оленями?! Поднимайте уже!
– Отпустить бы зверя невинного, – вздохнул отец Флатис.
– Это мясо и шкура, – качнул я головой. – Мы не в том положении, чтобы разбрасываться едой. К тому же куда мы его отпустим? В ущелье? На другом конце ждут шурды… и через день волк снова вернется сюда, чтобы принять вид живой мученической статуи. Нет уж. Отец Флатис, только что я видел странные видения… вроде волчьи и чьи-то еще… это как понять?
– Так и понять – воспоминание то были, а не видения.
– Раньше я много раз убивал нежить, убивал зверей, убивал шурдов и простых гоблинов. Но я никогда не видел никаких видений.
– Убивая оружием, такого не увидишь. Если только оружие не особое.
– Убивал и щупальцами. Руками.
– Тогда ты был вообще не пойми кем, Корис. То ли нежить, то ли ледышка. Да и убивал не ты, а щупальца… но чтобы суметь увидеть обрывки воспоминаний, надобно этому учиться. Я обучался долго. А как у тебя получилось… и вовсе не ведаю, – прищурился старик. – Ох… что ж с тобой сотворили-то? И волка едва не выпил за мгновение. Не отдерни ты руку вовремя.
– Да уж, – вздохнул я, выпрямляясь и переводя взгляд на суетящихся мужиков, что наконец-то заарканили одного из оленей и затаскивали сейчас его наверх, с натугой тяня веревку. – Я увидел его лицо…
– Его?
– Лицо Тариса… как я думаю. Увидел смутно, как и фигуру, но если что – узнать сумею ублюдка!
– Он не ублюдок, – заметил священник. – Из знатного рода, правящего долгими веками. Чистая кровь. Хотя один ублюдок королевских кровей Санти все же был и даже пожил немного на свете, пока ты ему кинжал в спину не всадил по самую рукоять.
– Ха-ха-ха! – буркнул я. – Очень смешно! Тарпе последний из своего рода. Отче, а сейчас Тарпе случаем не последний законный наследник престола?
Вот тут-то старого священника и проняло… застыв на месте, он вытаращился на меня выпученными глазами, пошамкал губами и еле слышно выдавил:
– Если он жив, а не мертв…
– У-у-у-у, – протянул я. – Первая хорошая новость за долгое время.
– Святая Церковь не дозволит сего!
– Да я не про трон! А про того, кто на этом троне сидит СЕЙЧАС, – усмехнулся я. – Думаю, он не захочет увидеть входящего во дворец последнего из рода Ван Санти. Много ли дворян, по-настоящему преданных роду Санти?
– Хватает.
– Ну вот… а Церковь… у нее сейчас других проблем хватает. Раскол в рядах, разрушенные храмы, сбежавший некромант…
– Церковь переживает худшие дни за многие века, – подтвердил задумчиво отец Флатис.
– Впрочем, многие дворянские роды Санти ненавидели, как это всегда бывает… а сейчас и вовсе каша по ту сторону Стены. Вот проклятье! И что Тарпе к нам прилип? Пер бы сразу на Пограничную Стену, бился бы за престол, призывал бы себе под руку союзников, расправлялся бы с недругами…
– Пер на Пограничную Стену?! – воскликнул отец Флатис. – Там же невинные люди! Дети! Женщины! Хочешь, чтобы мирные деревни захлестнули орды прорвавшейся нежити?!
– А у меня что? – взорвался я. – Одни преступники поселение населяют?! Невинных нет?! Даже дети грешны, что ли?!
– Ну… – закашлялся седой старик, выразительно покосившись на помогающих вытягивать веревку бывших пиратов.
– Но не все же! – буркнул я.
– И давно! – добавил Рикар, хорошо помнящий, кто именно привел сюда пиратов.
– И невинные гномы! – добавил проходящий мимо коротышка, спустившийся на подъемнике с вершины Подковы.
– Да мне без разницы, – повел я раздраженно плечами, – виновные мы или безвинные… Я в ответе за это поселение. И только за него! Что там станется с землями за Пограничной Стеной – мне без разницы! Там есть король, лорды, графы, армия, маги – пусть как хотят, так и справляются в случае чего. И если сегодня Тарис с шурдами двинется к Стене на штурм, я с радостью помашу ему платочком с вершины Подковы и пожелаю счастливо добраться!
– Грешно так мыслить!
– Зато практично! – огрызнулся я. – Поднимайте оленя! И убивайте! Будет сегодня похлебка из свежатины! Н-на!
В ярости я шлепнул раскрытой ладонью по длинному луку одного из стрелков. Короткая вспышка боли от ожога. Я отдернул руку от лука и, тряся ей, зашагал к подъемнику, ведущему на вершину Подковы. Из-за моей спины возбужденно донеслось:
