Терновая цепь - Кассандра Клэр
Он улыбнулся Мэтью, и ответный взгляд и улыбка друга выражали всю сущность их дружбы, которая была в одно и то же время беззаботной и серьезной. Днем они смеялись над всякой чепухой, а по ночам рисковали жизнью; наверное, это и означает быть Сумеречным охотником, подумала Корделия.
Джеймс прищурился, глядя куда-то вдаль.
– Мэт, по-моему, твои родители приехали.
И действительно, старшие родственники начали собираться. Шарлотта шагала по дорожке, толкая перед собой кресло Генри.
– Долг зовет, – сказал Мэтью и направился к родителям. Оскар оставил Томаса и Алистера и побежал за хозяином, гавкая в знак приветствия.
Джеймс улыбнулся Корделии той ленивой улыбкой, которую она так любила и при виде которой ее охватывал трепет. Сунув в карман камешек Мэтью, Корделия шагнула к мужу. Они молча стояли и смотрели на друзей.
– Вижу, игра в крокет идет как надо, – заметила Корделия.
Ари, Анна и Грейс соорудили какую-то невиданную башню из колышков и молотков, которая даже отдаленно не напоминала воротца для игры в крокет. Отойдя назад, девушки рассматривали свое творение; Анна любовалась им с восторгом, Ари и Грейс – с недоумением.
– Я не знала, что Грейс собиралась похоронить браслет, – сказала Корделия. – Ну, в поместье. Она говорила с тобой об этом?
Джеймс кивнул. Взгляд его золотых глаз был устремлен куда-то вдаль.
– Она спросила, не против ли я, и я ответил, что нет. В конце концов, Грейс похоронила там собственные сожаления о прошлом.
– И твои печали, – мягко произнесла Корделия.
Он обернулся к жене. На щеке у него виднелось небольшое пятнышко грязи, воротник был перепачкан травой. И все же, когда Корделия смотрела на него, Джеймс казался ей еще прекраснее, чем в те времена, когда он был для нее чужим, далеким и совершенным, как статуя.
– Я не испытываю печали. – Джеймс взял ее за руку, их пальцы сплелись. – Жизнь – это долгая цепь событий, решений и моментов, когда приходится делать выбор. Когда я влюбился в тебя, я стал иным. Велиал не смог этого изменить. Ничто не могло этого изменить. И все, что произошло потом, все ухищрения с браслетом… это лишь укрепило мою любовь к тебе и сблизило нас. Например, именно из-за него и его попыток вмешаться в мою жизнь мы с тобой поженились. Я уже любил тебя, но после свадьбы эта любовь захватила меня целиком; я никогда не был так счастлив, как в те моменты, когда мы были вместе. Именно любовь к тебе дала мне силы уничтожить браслет. Понять, что моя воля может быть сильнее воли Велиала. – Глядя ей в глаза, он осторожно убрал с лица Корделии прядь волос. – Так что… нет, я не чувствую печали, вспоминая о браслете и чарах Грейс, потому что в итоге они привели меня к тебе. Испытания не смогли разлучить нас – напротив, наша любовь стала еще сильнее.
Корделия приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Джеймс приподнял бровь.
– И это все? – спросил он. – А я думал, что произнес прочувствованную романтическую речь. Я ожидал более бурной реакции… Ты могла бы, например, выложить мое имя из маргариток здесь, на берегу озера…
– Это была романтическая речь, – улыбнулась Корделия, – и, поверь мне, позднее я продемонстрирую тебе, как сильно она меня взволновала. – Она улыбнулась ему той особенной улыбкой, от которой в глазах Джеймса вспыхивало пламя. – Но приехали наши родители, так что, если ты, конечно, не желаешь страстных объятий на глазах у всех, придется подождать с этим до вечера, когда мы вернемся домой.
Взрослые приветственно махали им с Корделией. Уилл и Тесса смеялись какой-то остроте Магнуса Бейна; Сона везла в коляске Закари Араша и болтала с Флорой Бриджсток; Габриэль и Сесили вели за руки Александра; Гидеон и Софи остановились, чтобы поговорить с Шарлоттой, Генри и Мэтью. Томас, Люси и Алистер уже спешили по лужайке к своим родителям. Джесс задержался, чтобы помочь Грейс собрать останки рухнувшей крокетной башни. Анна и Ари согнулись пополам от смеха и не в силах были двинуться с места. Шары раскатились во всех направлениях и исчезли в траве.
– Когда мы вернемся домой? – тихо переспросил Джеймс. – Мы уже здесь, в окружении своих близких и любимых людей. Мы уже дома.
Алистер вытащил младшего брата из коляски и, держа его на руках, помахал Корделии. Мэтью, занятый разговором с Евгенией, улыбнулся; Люси поманила к себе брата и невестку, словно говоря: «Ну, чего же вы ждете? Идите к нам».
Сердце Корделии переполняло счастье. Она не могла говорить и лишь молча сжала пальцы мужа.
Не отпуская руки Джеймса, Корделия бросилась бежать.
Примечания автора
Как всегда, Лондон Сумеречных охотников – это смесь реального и фантастического. Большинство улиц, площадей и зданий, названия которых упоминаются в книге, существуют в действительности, их можно увидеть и сегодня. Ворота Йорк-Уотергейт были построены в семнадцатом веке и служили в качестве выхода к воде в особняке герцога Бэкингема; их легко найти, если идти от вокзала Чаринг-Кросс по направлению к Темзе. Средневековая церковь Святого Петра в Вестчипе находилась на углу Чипсайда и Вуд-стрит и была уничтожена Великим пожаром в 1666 году. Крошечный дворик сохранился до сих пор, как и старая шелковица, рядом с которой Анна и Ари обнаружили вход в Безмолвный город.
Статуя сэра Джона Малкольма и барельеф со статуей Британии установлены в северном трансепте Вестминстерского аббатства. Саймон де Лангем был архиепископом Кентерберийским с 1366 по 1368 год; поскольку он оставил аббатству большую часть своего огромного состояния, он является единственным архиепископом Кентерберийским, похороненным в самом соборе. Его могила – старейшее захоронение духовного лица в Вестминстерском аббатстве.
Полперро – очаровательная рыбацкая деревушка на юге Корнуолла, а каменный коттедж, послуживший прообразом дома Малкольма, стоит на мысу, который образует естественную гавань.
Персидское любовное стихотворение, которое Алистер читает Томасу, взято из книги поэта XIII века Шамса Кайси Рази, который цитирует эти строки как принадлежащие другому поэту, Натанзи.
Смерть одна разлучит меня с тобою
рассказ о церемонии парабатаев Корделии и Люси
Апрель 1904 года
Теплый солнечный день был бы идеальным для церемонии, подумала Корделия. Но весна совсем недавно пришла в Лондон, и на улице, как это и полагалось в столице в это время года, было сыро и пасмурно. Она шла по дорожкам Хайгейтского кладбища, осторожно отодвигая низко висевшие ветки, и
