Первые шаги - Алексей Анатольевич Федорочев
Золотая, в сущности, женщина, чего я на нее так утром злился?
Разорив стол, сыто отдуваюсь.
— Гена, может, не стоит так рьяно рваться! Я ведь Наталье только в шутку пригрозила…
Ну я ж говорю: золотая женщина!
Но при мысли о том, что в недрах скрываются сестрички моих горошинок, сразу хочется копать и копать!
— Нет-нет, Марьиванна, мне не в тягость. Я ж деревенский, мне это сподручно. Только это… вы простите меня за вчерашнее, очень стыдно получилось. — И бочком-бочком возвращаюсь к раскопу.
— На обед тоже приходи, я борщ сварю!
Всё, мадам: я у ваших ног. Отобью у мужа и женюсь.
Раскопки закончились даже раньше обеда. Все-таки замотивированный человек работает быстрее. Коллекция пополнилась еще одной горошиной, но думать о хорошем уже не получалось.
Все-таки я идиот! Почему я решил, что постоянно открыто фрондирующий Шаврин легко пойдет против ПГБ? Ведь очень часто именно такие, которые на словах выражают свой протест властям, втихую стучат на всех и вся. А я ведь почти пошел за ним, как телок на скотобойню.
Так по-глупому спалиться! Еще бы транспарант взял с надписью: «Вот он я!» Эх, нельзя опираться на память Егора относительно людей, у него все хорошими были. В сущности, ведь что он-я в жизни видел? Сначала сидел с братом у мамки и деда под крылышком, потом в училище на полном обеспечении. Элементарных вещей вроде того, сколько стоит булка хлеба, не знал. Точнее, про хлеб знал: все-таки карманные деньги небольшие были: булочки там, конфеты мы с Митькой покупали. А вот про молоко — уже нет. Да мы когда с Наташкой билеты до Москвы покупали, заплатили сумму ровно вдвое больше той, что с меня проводник попросил! Это что ж получается, он меня по тарифу РЖД провез?! Вот прям святой человек, только нимб где-то потерял! Знать бы еще, с чего такая доброта. Теперь вот набираюсь опыта и, к сожалению, чаще на ошибках.
Зато есть и плюсы: и про маменьку узнал, и про брата, теперь ни к училищу, ни к госпиталю точно ни ногой.
И вообще, пора приступать к Плану. А то складывается впечатление, что я сюда бесцельно приехал. Не-э-эт! У меня есть План. Отсидеться просто так — это и в какой-нибудь Перми можно было, главное — смыться подальше от Кавказа, а то там какие-то странности последнее время творились.
Решено! Вечером поговорю с Наташкой и приступаем к фазе Б.
А Наталья вернулась поздно и пьяну-у-ущая. Пела песни, признавалась мне в любви и лезла целоваться.
— М-м-меня п-п-при-х-няли! — не с первой попытки удалось выговорить ей.
— Н-да уж… а нарезалась ты — от радости, я правильно понимаю? С кем хоть пила-то?
— Мне м-м-можжно! Я врло… взло… взрослая. Вот!
Вот тебе и поговорили про фазу Б. Укладываю девушку в кровать, снимаю одежду. Пусть завтра она и будет ругаться, но приличной одежды у нее немного, приходится беречь. На всякий случай оставляю тазик под кроватью и воду на столе. Хорошо еще, из пьяного лепета понял, что выходить ей в понедельник, а не завтра. Чувствую, что одной ямой на хозяйском огороде не отделаюсь.
Утром моя очередь оправдываться перед домовладелицей.
— Марьиванна, простите дурочку. Она вчера на работу устроилась, вот и отметила на радостях с девчонками. Тетка-то у меня и не пьет практически, вот и не рассчитала… — Взгляд пожалостливее и продолжаю канючить: — А хотите, я вам еще что-нибудь выкопаю?‥
Суровое сердце хозяйки смягчается.
— Эх, молодежь, вечно вы безобразия творите, а потом извиняетесь. Совсем как мои… Вот выгребную яму новую разве что, — не в силах отказаться от бесплатной рабочей силы, Мария Ивановна неожиданно сворачивает нотацию.
— Конечно-конечно, только покажите где.
Знакомой дорогой иду за инструментом, получаю ценные указания по месту и размерам.
У меня болят все мышцы, на руках мозоли, но все равно есть свои резоны покопаться в земле. Утром, привычно сканируя себя, я вдруг обнаружил, что где-то внутри меня тлеет ма-а-аленькая искорка источника. Мерцает слабо, вот-вот грозя затухнуть, но ведь есть! От неожиданности даже сердечко дернулось. А вот найденные вчера горошины алексиума уже не дают никакого положительного эффекта. Сложить два и два не составило труда. Моему источнику нужен природный алексиум! Чистый, еще не подвергавшийся обработке! Иначе бы давно помог нательный крестик, сделанный, как у многих дворян, из метеоритного железа.
Ближе к обеду выбралась из комнаты Наташка. Еще бледная, но вполне себе бодрая. Начала рассказывать о своих приключениях:
— Ох, Гешка, ну и гоняли же меня на собеседовании! Такого страха натерпелась… Такой злющий дядька попался, но потом оказалось, он вполне нормальный, просто строгий. Я с девочками познакомилась, так они меня вечером в кафе позвали. Там такие хорошие девчонки работают!
Наталья продолжает трындеть, а я снова проваливаюсь в транс, найдя уже вторую горошинку. Сначала, похоже, я еще создавал видимость разговора, но потом так глубоко ушел в себя, что подруга обиделась. Ушла к хозяйке извиняться и рассказывать про свои переживания. Если честно, мне пофиг. Главное, чтоб Мария Ивановна из женской солидарности не забыла покормить.
Остаток недели проходит в обидах. Мои находки так же быстро истощились, и я как дурак постоянно хожу, прислушиваясь к себе в опасении, что только-только разгоревшаяся искорка затухнет.
Как наркоман ищет дозу, так и я следующие две недели провожу в поисках алексиума. Так много я не копал никогда! Я закончил копать хозяйке выгребную яму. Я выкопал соседу компостную яму. Слух о том, что есть парень, который копает буквально за еду, мигом пронесся по району. Я выкорчевывал деревья. Я перекапывал огороды. Я стал виртуозом лопаты!
И лишь на исходе второй недели меня наконец отпускает. Искорка источника по-прежнему крохотная, но уже нет ощущения, что вот-вот пропадет.
Наташка, уже давно простившая мне все прегрешения, участливо встречает меня с очередной шабашки:
— Гешенька, ты как? На вот, творожку поешь. Чайку сделать? — Хорошо же я ее напугал: столько заботы…
— Не надо, сам потом поставлю. — Такое ощущение, что Наталья забыла, как звучит мой голос, настолько сильно она радуется моим словам.
— Господи, Гешка, ты ж меня совсем напугал! Ходишь, как упырь, впору в могилу загонять! Ты чего так убиваешься-то?
Ну вот как ей объяснить? Я ж ей никогда не говорил, что одаренным был. Может, она сама о чем-то таком догадывалась, но ни разу не спросила. Хотя Шамана-то мы вместе вытягивали, трудно тут не понять было.
— Все нормально, Наташ. Это просто с непривычки. Уставал сильно, вот и чуть не надорвался. Больше не буду.
— Так ведь ты назавтра еще подрядился Кузьминишне колодец копать!
Ой-ё-ё-ё!‥
— Ну раз подрядился — значит, пойду. Но больше пока работы брать не буду. Как у тебя дела-то?
