Безымяныш - Андрей Олегович Рымин
Среди вольных же граждан Арха тоже немало рисковых ребят, либо идущих на службу к лордам и возглавляющих, как наш командир, отряды безымянных, либо собирающихся в собственные независимые ватаги, отдавая долю добычи Великому Дому, с чьей стены они ходят в походы. Кстати, внешние стены знать содержит и строит сама. Лорды же, чей треугольник упирается в эту часть лоскутного квадрата, получают права на всё ценное, оказавшееся после переноса в их секторе — это так называется часть наружной Земли, которая оказывается между линиями, продолжающими их треугольник. Соваться отрядам других Домов туда запрещено.
Это важно. Так как после переноса снаружи с одной стороны лоскута может оказаться, к примеру, большая река, переправляться через которую сложно и зачастую бессмысленно, а с другой будет лес или степь, куда тут же полезут отряды добытчиков. Впрочем, есть и другой риск. Перенос может запросто закинуть лоскут в такой край, где уже не самим лезть наружу придётся, а, наоборот, отбиваться от лезущих к нам. Земля велика и безумно разнообразна природой. Есть места, где такая дрянь водится, что на стенах сидишь день и ночь всю седмицу. Оборонять полис — тоже наша задача.
— Про добычу отдельно скажу, — сменил тему Матвей, когда мы объехали внутренний город по кругу, и мимо опять поплыли сады. — Никогда не пытайтесь слопать боб или, Единый упаси, семя. С нами будут ходить глядуны, чья задача за этим смотреть. Будет пойман кто — я помочь не смогу. Наказание строгое. Пожалеете трижды. Нам по выработке платят жалование — там сложный подсчёт. Причём, платят деньгами. Мне побольше, конечно, вам — крохи. Наградить могут, если большой куш сорвём, но там тоже смех. Ваша главная плата — уменьшающийся с каждым днём срок службы. Думайте только о времени и о том, чтобы выжить. Я специально на смерть не вожу. Мне важнее людей сберечь, чем добычу взять.
— Ясно, — буркнул Сепан. — Жопы не рвём, на рожон не лезем.
— Неверно, — покачал головой старшина. — Пот и кровь лить придётся в любом случае. Отлынивать от работы я никому не позволю. Просто слушаем своего командира и сами ничего не придумываем.
Матвей потянулся, зевнул и продолжил уже о другом.
— Теперь к вам. Троерост со всех сниму по приезду. Про умение обращаться с оружием и про опыт тоже всех расспрошу. Кому-то, возможно, придётся пойти в собиратели, — покосился он на жену богача. — Пока же давайте про дары. Рассказывайте, кто чего может.
Теперь уже скрывать нечего. Мне с этими людьми через несколько дней выходить в поход. Всё, что прежде рассказывал Сёпе и Лиму, повторил для всех, премного порадовав Матвея — да и у остальных глаза заблестели — своими незримыми клинками. После моих откровений короткое рыжего Эфа: «Я доли вижу» ни на кого уже не произвело впечатления, и даже Сёпины «три секунды могучества», как он выразился, описывая свою способность, вызвали у народа куда меньше восторга.
— Неплохо, неплохо, — подвёл итог по услышанному Матвей. — Ефиму, — перевёл старшина взгляд на ползущую позади нас повозку, — наверняка, повезло меньше. У нас ведь совсем новые отряды. На старые — других командиров поставили. Теперь, кроме вас, у меня всего десяток безымянных из местных, но там больше опыт, чем доли. Ну и само собой никаких одарённых. Тут вообще с одарёнными плохо. Среди вольных и то очень редко встречаются. Я свои все ещё в Предземье добыл.
— А что так? — поинтересовался Сепан. — Тут нор что ли меньше?
— Так на лоскутах, и вообще, нор нет, — пояснил другу Лим. — Помнишь, нам порожник рассказывал?
— Не в этом дело, — отмахнулся от помощи Лима Матвей. — Лоскут — да, но снаружи нор столько же, что и у нас. Постоянно находят их. Чуть ли не при каждом переносе — то с одной стороны лоскута, то с другой нора отыщется. Кстати, тут уже награда весомая. Кто нашёл, нормально денег получит. Сколько — это уже зависит от цвета норы. За красную аж кровавую марку дают. Только это уже совсем редкость.
— Красную? — хором переспросило сразу несколько человек.
— Ага, — откликнулся старшина. — В Предземье у нас таких нет. Там испытание сложнее, чем в чёрной, а смыла лезть туда тем, у кого дара нет, никакого. В красных норах новых даров не дают. Только старые улучшают. Про дары второго порядка, небось, и не слышали? Там, за морем, про них мало кто знает.
Народ отрицательно замотал головами. Я тоже. Понятно теперь, откуда у Сердолика та красная нить и дар-двушка.
— Очень сильная штука, — продолжил Матвей. — Лекарь, что седмицу свой дар восстанавливал, после этой норы с тем же делом справляется за день. Кто минуту на даре в зад ужаленным бегал — сможет целый час так носиться. Видящий доли — начинает видеть ещё и отмер. Каждый дар по-своему улучшается. Случаев мало, так что всего и не знает никто. Я вот в душе не чаю, как на двушке, к примеру, мои искорки себя поведут.
— Так найди такую нору и проверь.
Старшина повернулся к Сепану.
— Сейчас скажешь, что трус, но жить хочется больше, чем то проверять. Из красной мало кто возвращается. На моей памяти всего дважды такие вблизи стен находили. Один раз нора четверых лордов сожрала, прежде чем её сам Правитель закрыл. Второй лучше прошло — Драм, из наших господ, шёл четвёртым по очереди. Перед ним трое сгинули, а он справился. Там ведь как заведено? В чьём секторе отыскалась нора, из того Дома лорд и пытается её первым закрыть. Вышло — молодец. А не вышло — идет смельчак из следующего Великого Дома, чей треугольник по левую руку лежит. И так далее, пока круг не замкнётся. Потом, либо новый круг начинают, где уже любой вольный, кто больше заплатит, может рискнуть, либо Правитель ту нору закроет. У него право пятой попытки. Но Правитель, тот только на чёрные с красными зарится. Второй круг почти всегда наш, вольных граждан. Понимаете теперь, почему одарённых в отрядах так мало? И почему за нас, предзов, готовы такие деньги платить?
— Понимаем, — откликнулся тот чернявый мужик с падающей на глаза чёлкой, что ещё на Пороге заявил Рысину, что он
