Олаф Локнит - Проклятие Змея
Сигвальд, наследник Хререка, взмокший, потный и раскрасневшийся, буквально истекает паром на морозном воздухе. Однако, нордлинг светится от радости и сознания собственной значимости. Митра Всеблагой, что они еще натворили?
— Р-разбойнички… — рыкнул король, оглядев диких сородичей Темвика. — И как это прикажете понимать?
— Сейчас расскажу! — заторопился Сигвальд, но король жестом приказал ему заткнуться.
— Значит так. Темвик, скажи волкам, чтобы уходили, — распорядился киммериец. — Я-то их присутствие перетерплю, но вот остальные будут чувствовать себя неуютно. Потом быстро превращайся обратно и приходи к нам. Сигвальд, тащи добычу в мой шатер! Там и поговорим.
Стая, повинуясь безмолвному приказу оборотня, скрылась в лесу. Изрядно уставший нордлинг кликнул двоих дружинников вези, которые схватили пленника за ноги и с шуточками да прибауточками поволокли к палатке короля. Темвик убежал в шатер ярла Торольва и Тюры — возвращать себе человеческий облик и одеваться.
По ближайшему рассмотрению наш внезапный гость был устрашающе толст, обладал множеством подбородков, лысиной и перепуганными карими глазами. Любопытно, как Сигвальд и Темвик сотоварищи дотащили эдакую тушу до лагеря? Волки, небось, из последних сил выбились…
— Развяжите его, — приказал Конан дружинным. — Поглядим, что за перелетную птичку занесло на наш замечательный островок. Хальк, кстати, Ванский архипелаг ведь никому не принадлежит? Возьми перо и пергамент, набросай указ о присоединении островов к великому королевству Аквилония на правах протектората, я потом подпишу. Мне почему-то подумалось, что в таком случае я буду обладать на Вадхейме всеми правами короля, а, следовательно, и высшего судьи государства… Если этот жирный хмырь причастен к нападению на отряд в долине Унеры и к ночной атаке на море — повесим его на вполне законных основаниях. Чтобы, понимаешь, не говорили, будто Конан Аквилонский палач и деспот, тиранящий своих добрых подданных… Ты ведь мой подданный, а? — последний вопрос относился к трясущемуся от холода и страха толстяку, которого усадили на складной походный стульчик рядом с жаровней. Под обширным седалищем гостя тоненькие деревянные рейки угрожающе поскрипывали.
— Подданный, подданный, — внезапно встрял Тотлант и подошел к пленному. — Да только отнюдь не самый добропорядочный. Вспоминаете меня, сударь? Разве мы не встречались в Тарантии? Вы хотели узнать у некоего волшебника, какой демон посетил очаровательную пыточную в подвале вашей усадьбы? Сейчас я могу легко ответить на этот вопрос… В этот самый момент полог откинулся и в палатку ворвался помянутый демон, имеющий облик молодого русоволосого оборотня по имени Темвик, сын Магнуса из деревни Лерзак, что в королевстве Пограничном.
— Какая неожиданная встреча, — без лишних предисловий начал оборотень, медленно и хищно приближаясь к толстяку. — Как здоровье уважаемого Ламасара? Надеюсь, я вас не очень тогда перепугал? Конечно, было довольно странно обнаружить исчезновение пленного асира, обладающего тайной клада Нифлунгов… Да и пропал указанный асир при обстоятельствах исключительных — будто бы в волка перекинулся. Ну вот, месьор Доран из Боссонии, теперь и ты у нас в гостях…
Пленник таращился на оборотня и Тотланта с нескрываемым ужасом. Отлично его понимаю. Мозаика мгновенно сложилась в четкий рисунок. Собственно, все главные участники этой истории были наслышаны о Доране по прозвищу Простец, а стигиец и Темвик имели несчастье лично познакомиться с ним в Тарантии, во время кутерьмы вокруг состряпанных мною «древних кхарийских карт», якобы указывавших на местонахождение сокровищ царя Тразариха. Хотя, какое тут — «якобы»… Моя выдумка, увы, оказалась чистой правдой.
Итак, достойный месьор Доран являлся некоронованным королем Тарантийского дна и авантюристом высшей пробы. Наверное, даже Конану в лучшие годы его карьеры контрабандиста и предводителя довольно большой шайки, было до уровня Простеца — как пешком до луны.
Граф Эган Кертис, первейший помощник главы аквилонской тайной службы отзывался о Доране следующим образом (привожу дословно): «Сей достойный муж объединил под своей рукой больше половины городских шаек. Контрабанда, торговля лотосом, наемные убийцы, самые громкие грабежи, похищения. Весьма многогранная деятельность. Далее: Простец невероятно умен, столь же жесток, владеет своей собственной маленькой тайной службой — завидует Латеране и пытается подражать. Причем, иногда небезуспешно. У меня есть впечатление, будто Доран трудится не ради денег, а, так сказать, ради искусства. Иногда пускается в невероятные авантюры, в которых ничего не заработаешь, но только получишь острые ощущения. Исключительно неприятный господин. Однако, вызывает невольное уважение».
— Вот сижу я и думаю — насколько все-таки интересной может быть наша жизнь, — задушевно прогудел Конан, пристально рассматривая Дорана. — Как я понимаю, вы, благороднейший месьор Доран, прибыли на Бадхейм подышать свежим воздухом? Отдохнуть от столичной толчеи? Поохотится на диких гусей? Искупаться в горячих источниках?.. Чего молчишь, харя?! Понял, кто я такой?..
— Ва… Ваше…
— Да, это я. Мое величество. Суверен, так сказать, и монарх всея на свете. Ну, не всея, конечно, а только того, что располагается в границах королевства Аквилонского. И мое величество крайне огорчено! Почему спрашивается, среди тысяч моих славных подданных имеются такие засранцы, как ты? Похищать моего личного оборотня (кивок в сторону насупленного Темвика), связываться с магами запрещенного в Аквилонии конклава Черного Круга (кивок на Тотланта), нападать на королевский кортеж, подкупая при этом злокозненных пиктов, атаковать корабли моих верных союзников при помощи черного колдовства, покушаться на мою священную особу… И очень прошу, не надо думать, что на этой, позабытой всеми богами земле, я перестаю быть королем. Хальк, где указ?
— Какой? — не понял я.
— Однажды я тебя сошлю на галеры за нерадивость, олух! Что я просил тебя сделать?
— Ах, это… — я полез в тубус с пергаментом и писчими принадлежностями. Спустя несколько мгновений гербовая бумага была составлена чин по чину — сим рескриптом ничейные Ванские острова навечно утверждались за короной Аквилонии. Только зачем нам эта груда обледенелых камней? Впрочем, если Конану хочется поразвлечься — пожалуйста. — Прошу, государь! Я с тошнотворной угодливостью подал королю пергамент и перо. Тотлант и остальные, наблюдавшие за идиотической церемонией открыто ухмылялись. Только Доран был бледен и тряс щеками.
