Мечи Ланкмара. Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Книга 2 - Фриц Ройтер Лейбер
На плечах они легко и без напряжения несли покрытое черной материей тело широкоплечего узкобедрого мужчины. Замыкала процессию высокая худощавая женская фигура в облачении жрицы богов Ланкмара, на голове у нее была высокая островерхая черная шляпа с густой вуалью. В руке она держала тонкий длинный жезл, на конце которого ярко горела пентаграмма; женщина чертила в воздухе бесконечные иероглифы.
Пальчики, наблюдавшая за процессией из своего укрытия, не знала этого языка.
Выйдя на луг, вся процессия обернулась лицом к западу. Когда все остановились, жрица повелительно взмахнула жезлом. Звездочка на его верхушке замерла. Девушки-пажи тут же прекратили играть, монахини – маршировать, а Пальчики почувствовала, что не может ни пошевелиться, ни произнести что-нибудь и только глаза по-прежнему повинуются ей.
Монахини сняли тело с плеч и резко опустили его на траву, а затем сдернули покрывавшую его материю.
Теперь тело оказалось вне ее поля зрения, но, как она ни старалась лечь так, чтобы увидеть его, тело отказывалось ей повиноваться, и только холодный пот выступил на ее боках и спине.
Ничего не изменилось и тогда, когда жрица опустила свой жезл.
Одна за другой монахини становились на колени, проделывали с телом какую-то недолгую манипуляцию, которую Пальчики не могла видеть, на краткий миг склоняли к нему голову и вновь выпрямлялись.
Так повторилось ровно шесть раз.
Жрица тронула ближайшую из шести монахинь за плечо своим жезлом и передала ей белую шелковую ленту. Та вновь преклонила колени, а когда выпрямилась, то руки ее были пусты.
Жрица вновь взмахнула жезлом, на этот раз скорее торопливо, чем торжественно, и девушки-пажи заиграли какой-то веселенький мотивчик. Под его аккомпанемент монахини поспешно свернули черное покрывало, которое перед этим столь торжественно несли, вся процессия повернулась кругом, погрузилась на корабль и поставила паруса так же быстро, как я пишу об этом.
А Пальчики все еще не могла пошевелиться.
Тем временем небо заметно посветлело, рассвет был уже близок, и волшебный корабль со своей удивительной командой понесся на запад, как-то сразу сделавшись заметно прозрачнее, а музыка вскоре оборвалась взрывом смеха.
И только тут Пальчики почувствовала, что свобода движений вновь возвращается к ней. Она вскочила на ноги, кинулась вперед и в мгновение ока очутилась у небольшой ложбинки, куда веселые монахини опустили свою ношу.
Там, на ложе из молочной нежности грибов, только что проклюнувшихся из земли, с умиротворенной улыбкой на устах покоился высокий красивый мужчина, известный ей под именем капитан Фафхрд, к которому она испытывала весьма неоднозначные чувства. Он был вдвойне наг, так как волосы на всем его теле были сбриты, за исключением бровей и ресниц, но и те были значительно укорочены. На нем не было никакой одежды, если не считать шести разноцветных и одной белой ленты, переплетавших его обмякший член.
«Памятные сувениры шести любовниц, что принесли его сюда, и их хозяйки или предводительницы», – сказала сама себе догадливая девочка.
Профессиональным взглядом оценив безвольно поникший половой орган и выражение удовлетворения на его лице, она одобрительно добавила: «И любили они его тоже хорошо».
Сначала она подумала, что он мертв, и сердце ее сжалось от горя, но, заметив, что его грудь мерно вздымается и опускается через равные промежутки, она опустилась перед ним на колени и, склонившись к его лицу, ощутила теплое дыхание.
Коснувшись его плеча, она позвала:
– Проснись, капитан Фафхрд.
Его тело было удивительно горячим, но все же не настолько, чтобы навести на мысль о горячке.
Что поразило ее более всего, так это необычайная гладкость его кожи. Его явно брили острейшей восточной сталью – она и не подозревала, что можно брить так гладко. Склонившись над ним в первых лучах солнца, она смогла разглядеть лишь крохотные крапинки, цветом напоминавшие свеженачищенную медь. Еще вчера ей бросились в глаза седые волоски в его гриве. Тогда он вполне заслуживал присвоенного ему Гейл титула «дядюшка». Но теперь – теперь он выглядел совершенно преображенным, помолодевшим на десятки лет, кожа его была столь же гладкой и нежной, как ее собственная. Он продолжал улыбаться во сне.
Пальчики схватила его за плечи и сильно встряхнула.
– Проснись, капитан Фафхрд! – закричала она. – Восстань ото сна! – И тут же, подзадоренная его улыбкой, которая стала казаться ей просто глупой, она ехидно добавила: – Проститутка Пальчики прибыла для выполнения обязанностей.
Но тут же раскаялась в своих словах, ибо Фафхрд, отвечая на ее энергичное встряхивание, сел, не открывая глаз и не меняя выражения лица. Неожиданно ей стало страшно.
Чтобы дать себе время обдумать ситуацию и решить, что делать дальше, Пальчики встала и вернулась к лунным часам, где на мокрой от росе траве лежал купальный халат Фафхрда. Она сомневалась, чтобы ему было приятно, если бы кто-нибудь увидел его голым, а в особенности украшенным лентами своих дам. К тому же солнце уже поднялось, и в любую минуту могла появиться Афрейт, Сиф или кто-нибудь другой.
– Хотя твои прикидывающиеся монахинями дамы и имели полное право афишировать свою связь с тобой – а ты, как мне кажется, успел продемонстрировать свою нежнейшую привязанность каждой из них, – это вовсе не означает, что я должна им подыгрывать, хотя, признаюсь, их шутка мне по нраву, – сказала девочка вслух, чтобы убедиться, в самом ли деле он спит или просто притворяется.
С этими словами она подняла с земли халат и поспешила к нему.
Между тем в голову ей пришло весьма романтическое сравнение Фафхрда с Зачарованным красавцем – ланкмарским эквивалентом нашей Спящей красавицы, – прекрасным юношей, погруженным в магический сон, от которого его может пробудить лишь поцелуй той, кто его истинно любит.
Поэтому она решила сопроводить спящего (и странно, даже пугающе помолодевшего) героя прямо к Афрейт для воскрешающего поцелуя.
Ведь, в конце концов, ей вполне определенно дали понять (причем вполне приличные люди), что отношения между ними весьма близкие, а если Фафхрд и забрел случайно к своим лжемонахиням, так что ж, вполне естественно, с каким мужчиной этого не бывает, как говаривала ее мать. Да и напряжение, которое он испытал, руководя поисками пропавшего друга, надо было учесть, а необычная ситуация требует и необычных способов разрядки.
Кроме того, для нее самой лучше способа отплатить за благодеяния, оказанные ей здесь с момента побега с «Ласки», чем помочь Фафхрду и Афрейт воссоединиться, и не придумаешь.
Но Фафхрд между тем не подавал ни малейших признаков пробуждения. Помогая себе ласковыми словами и уговорами,
