Дворянин - Роман Валерьевич Злотников
– Хм, интересно… – пробормотал бывший майор, почёсывая бороду, которую отпустил, потому как с цирюльниками при его здешнем образе жизни было как-то не очень-то и хорошо. – А скажи-ка мне Прошка – этот твой денщик по поводу других офицеров батальона что рассказывал? Как они – господина полковника поддерживают ли? Вместе ли с ним в батальон пришли и кто?
– Совсем уж точно сказать не могу, ваша милость, – развёл руками Прошка, – но Якуб как-то по пьяни хвастал, что господин полковник, мол, пока плыли – весь батальон в бараний рог свернул. И что все, кто супротив него выступал, – нонича заткнулись. Потому как за ним сам цесаревич, а не «сопля последышная»…
– О как! – поразился Данька. – А вот это уже интере-есно… – и зло усмехнулся.
5
– Благодарю вас за уделённое время, господин Николаев-Уэлсли, – прокурор вежливо наклонил голову, после чего повернулся к Николаю, который сидел здесь же, в комнате, и сообщил: – На сём, ваше высочество, я заканчиваю. Позвольте откланяться, – с этими словами прокурор встал и, несколько картинно поклонившись Николаю, кивнул писарям, сразу после его слов принявшимся торопливо собирать свои принадлежности, а затем вышел из комнаты. Великий князь проводил его взглядом и, развернувшись к Даниилу в очередной раз вздохнул. А после того как писари, подхватив бумаги, шустро выскочили за дверь, боднул бывшего майора взглядом.
– Ну что, понял теперь, насколько вляпался? Что б с тобой было – если бы я не приехал! – ну да, вот такой «подарочек» он ему устроил, заявившись лично на Урал летом тысяча восемьсот двадцать четвёртого года.
– Со мной было бы плохо, – усмехнулся Данька. – Но я-то ладно. Ты представляешь, что было бы с дорогой? А также со всеми, кто решил в неё вложиться.
Николай удивлённо уставился на него:
– То есть? Что ты имеешь в виду?
Ну да, Даниил не стал излагать свою оценку ситуации и получившиеся выводы в письмах, которые отправлял Николаю, он вырос в те времена, когда вполне себе обычной была фраза «это не телефонный разговор», а уж про перлюстрацию почты не слышал только ленивый. Так что хотя все претензии, которые мог бы предъявить ему Николай, в его собственных глазах выглядевшие вполне обоснованно, на самом деле были не слишком значимыми, а вот то, что могло случиться, не устрой Данька то, из-за чего по его душу прибыл целый прокурор…
В тот день он не стал ничего предпринимать, а вернулся на пароход и остался там на ночь. Следовало обдумать, что делать дальше. Причём делать это лучше всего было на пароходе. У его врага, а после всего рассказанного Прошкой он не мог воспринимать этого полковника Несвижского никак иначе, под рукой был целый батальон – восемьсот с лишком солдат. И кто его знает, что ему придёт в голову? Особенно учитывая стоящие перед ним задачи. Ну, если Данька действительно правильно их определил… На корабле же в случае чего обороняться куда сподручнее. Особенно учитывая, что вместе с ним прибыла та самая команда рудничной стражи, с которой он всегда выходил на трассировку маршрута. Демидов старался беречь ключевой компонент своих инвестиций, так что эта команда сопровождала Даньку при любом выезде за пределы Нижнего Тагила.
Следующие три дня бывший майор потратил на сбор информации. Она оказалась… противоречивой. С одной стороны, Несвижский достал всех – губернатора, с которым у бывшего майора сложились отличные отношения (не в последнюю очередь потому, что они оба были значимыми акционерами «Волжско-Камской пароходной компании»), местное дворянское собрание, офицеров собственного батальона, большую часть которых всё-таки отбирал вовсе не он и уж тем более не великий князь Константин, а с другой – за прошедшее время он успел задавить или запугать своими связями и возможностями почти всех, на чью помощь Данька мог бы рассчитывать, а так же собрать вокруг себя этакую «группу поддержки». По большей части она, конечно, состояла из маргиналов – изгоев-дворян, не принятых собранием за совсем уж одиозные поступки, мутных купчишек, собирающихся погреть руки на левых подрядах, которые Несвижский ничтоже сумняшеся начал заключать налево и направо, всяких непонятых батюшек или не менее длинноволосых интеллигентов, радеющих о «народном благе» или, наоборот, о «божественном благолепии», либо распространении «шляхетских вольностей», отличающих его от всякого «быдла», на Урал и далеко за Урал, и всяком таком прочем, но при этом всё равно давала полковнику кое-какую опору. Особенно учитывая, что существенная часть местных заняла позицию невмешательства – мол, разбирайтесь сами… а мы присоединимся к победителю. К тому же время шло, и дорога всё дальше уходила от оптимального маршрута, расходуя при этом ресурсы, подготовленные для её строительства, – подготовленные шпалы, накопленный за зиму и весну песок и щебень, рельсы, завезённые из Нижнего Тагила. Потому что рельсокатальные станы пока имелись только на Тагильских заводах… Вследствие чего действовать в привычной ему манере – точечно, конкретно против главного фигуранта и не лично, а выводя его в фокус внимания более высокопоставленных персон, Данька позволить себе не мог. Во-первых, ближайшие высокопоставленные персоны, способные решить вопрос быстро и эффективно, находились на расстоянии не менее тысячи вёрст от Перми, и, во-вторых, у него просто не было времени. Каждый потерянный день и каждый уложенный на неправильном маршруте рельс
