Господин маг. Трилогия (СИ) - Смекалин Дмитрий

Утюги были самыми дешевыми. Кусок железа, который на огне греют. Видимо, чтобы не было жалко, если украдут. А вот подставки на стене оказались нагревателями. Возможно, магическими. Или еще что к ним подведено было, Петя не знал. В лавке у Куделина утюг просто на плиту ставили, а дома мать и вовсе без глажки обходилась. «Само отвесИтся».

Форма на нем была в полном порядке, и снимать ее с себя он не собирался. Удобно, когда два комплекта есть. Вот сменной и занялся. Выгладил, подшил подворотничок, повесил на плечики в шкаф. Сапоги сменные (обе пары) тоже начистил, равно как и пряжки на всех ремнях. После чего все-таки вышел в город — поискать недорогую баню, чтобы вымыться самому. Естественно, нашел. К сожалению, она была тут единственной, но предоставляла услуги на самую разную толщину кошелька. От шайки с горячей водой в общем зале, до кабинета с отдельным бассейном и девочками. Пете даже интересно стало, кто последним набором воспользоваться может. Преподаватели Академии? Или среди кадетов есть настолько богатые? Впрочем, какая разница. Все равно, не для него. И, кстати, в Песте банные услуги стоили раза в два дешевле.

Когда вернулся вечером в казарму, там царила суета. Почти все вернулись и занимались тем, чем сам он занимался до выхода в город. То есть чистили сапоги и пряжки. Некоторые обращались за помощью, не всегда вежливо, особенно усердствовали дворянчики из Путивля, расположившиеся на соседних койках. С какой стати? Потому что земляк и родом из мещан? Здесь он такой же кадет Академии, а не их денщик. Хорошо хоть с кулаками не кидались. Так что Петя посетил ужин в первых рядах и поскорее улегся, вроде как, спать, чтобы отстали. А на самом деле — довольно долго медитировал, продолжая тренировать магическое зрение.

Причем когда медитация стала переходить (и перешла) в сон, зрение совершенно точно продолжало потихоньку совершенствоваться. Непонятно как, но Петя был в этом абсолютно уверен. Во сне он также продолжил наблюдать за сеткой каналов, хотя и знал, что спит. Бывает и так. И во сне ему легко удавалось выделить любой фрагмент этой паутины и рассмотреть его как бы в увеличительное стекло (Куделин с таким иногда товар проверял), так что делались видны мельчайшие детали, и проявлялись еще более тонкие капилляры. Более того, он чувствовал, что может на эти капилляры влиять — менять их положение, вытягивать, делать толще, даже дополнительные выращивать. И не делал это только потому, что страшно стало вред собственному здоровью нанести.

Мысль о том, что можно самого себя изуродовать, Петю так напугала, что он проснулся. Отбой уже был давно, и казарма спала. Было совсем темно, а вот с тишиной дела обстояли, естественно, хуже. Редко какой человек спит совершенно беззвучно. Когда же в одной комнате это делают более пятидесяти молодых парней, то сопение, чмоканье, всхрапывание и тому подобное раздаются со всех сторон. Хорошо хоть рулад никто не разводил.

Полежав некоторое время, Петя решил посетить сортир. Не то, чтобы надо, но отвлечься и нервы успокоить не помешает. Сам не ожидал, что во сне так пугаться можно. Ведь еле-еле себя от экспериментов удержал. И почему-то он уверен, что все, сделанное с каналами во сне, наяву бы тоже отразилось. Валерьянку, что ли перед сном принимать надо? Капли денег стоят, но можно корень пожевать. Хотя лучше бы правильно медитировать научиться.

Выйти в проход, хоть и в темноте, труда не составило. Тем более, что совсем полной она не была. Луны не было видно, но кое-где на территории горели фонари. Неярко и отнюдь не под окнами казармы, но все-таки…

По проходу идти было, тем более, легко. По прямой, и каждые три шага новая пара коек с обеих сторон прохода. Проблемы обнаружились на обратном пути. В сортире, понятно, свет горел. После темноты — необычайно ярко. Это еще терпимо, только проморгаться и привыкнуть надо было.

Часов у Пети не было, но по его ощущениям до утра оставалось не так уж много. Час или два. После подъема тут явно не протолкнуться будет, так что предусмотрительный юноша не только облегчил мочевой пузырь, но и умылся, и даже соскоблил бритвой пух и редкие волосы, которые были у него на губе и на подбородке. Можно сказать, побрился. Это приказчики друг перед другом усами хвастаются, все маги, которых ему до сих пор удалось увидеть (целых четыре, Сухояров в Песте и трое на плацу) никакой растительности на лице не имели. Надо соответствовать.

К сожалению, обратный переход со света в темноту прошел гораздо хуже. Тьма стала казаться абсолютной, и пара минут стояния и хлопанья глазами ничего не дала. Пришлось идти на ощупь.

В принципе, ничего страшного, дорога прямая, если идти аккуратно, о края коек не споткнешься. Только вот как свою койку найти? Сосчитать, какая она по порядку, Петя не догадался, помнил только приблизительно. Так что дошел примерно куда надо, а там на слух ориентировался. Если на койке кто-то сопит, значит, она занята.

Вот только ближайший сосед — Николай Брюсов — спал на изумление тихо. Хорошо, Петя не сразу на койку сел, а сначала рукой аккуратно пощупал. Не разбудил. Чертыхнувшись про себя, собрался уже выходить и в соседний закуток перебираться, но внезапно передумал. Тихо-тихо приоткрыл дверцу шкафа, нащупал пуговицу на висящем на плечиках кителе и одним ловким движением ее оторвал. И только затем перебрался на свое законное место.

Утро началось, как и вчера, с побудки. Но сегодня все суетились и толкались много больше, чем накануне. Как-никак первый день занятий, на построение сам ректор Академии придет.

Петя мысленно похвалил себя за предусмотрительность, и когда все толпились у сортира и умывальников, спокойно оделся. А когда, наконец, последние умывшиеся кинулись одеваться, не спеша зашел в опустевший туалет и слегка освежил себе водой лицо. Собственно, и этого делать было необязательно, но так — лучше. Теперь можно и на плац отправляться.

Но на полдороге его остановила громкая ругань. Возмущался Брюсов, обнаруживший недостачу пуговицы как раз посреди живота.

К соседу подошел Воронцов, и ругаться они стали уже вместе. Значит, купить в лавке запасные пуговицы не додумались. Барчуки, одно слово. Петя подошел к ним:

— Пуговицу потерял? Могу продать запасную. Рубль. А если тебе еще иголка с ниткой нужна, то второй.

Дворянчики сжали кулаки, но драться все-таки не кинулись. Только ругать теперь стали не судьбу, а Петю.

На крик подошло еще несколько кадетов.

— Не по-товарищески это, заявил один из них.

— Так сам поделись! — Немедленно отреагировал Петя: — Я, среди вас, возможно, самый бедный, но запас себе сделал. Так мне его теперь задаром раздавать?! Этак сам голяком останусь. Никого не принуждаю. Но если надо кому, вы слышали. Пуговица — рубль, ремень — трояк, сапоги — червонец. Не надо, сам сношу. А почему вы себе лишних пуговиц в лавке не прикупили, не понимаю.

— Подавись, сквалыга приказческая! — Простонал Николай, доставая два рубля. Петя чуть замешкался, но решил на «сквалыгу» не обижаться. Тем более что еще один кадет вперед вышел:

— Ремень покажи! Ты как так пряжку начистил?

— Уметь надо.

В общем, до завтрака он продал все свои запасные ремни и даже пару сапог. День начался неплохо. Надо будет в свободное время в город выйти, магазин или лавку найти, где форма кадетов и причиндалы к ней продаются. Запас пополнить.

Построение на плацу отличалось от аналогичного накануне только тем, что шеренга кадетов первого курса стала еще длиннее (уже человек под шестьдесят), а куратор — его высокоблагородие Левашов — лично дважды прошелся перед строем и расставил всех по росту. Заодно и внешний вид проверил. Перед Ячменевым и еще несколькими задержался и осмотрел форму более пристально. Но ничего не сказал, он, вообще, вслух никаких замечаний не делал. То ли не нашел, к чему придраться, то ли решил все разборки на потом отложить.

Начальства пришло много. Ректора сопровождали, видимо, все преподаватели Академии, так что всего под два десятка получилось. Никого не представляли, выступал один ректор. Самый обычный с виду человек среднего роста лет под пятьдесят с тронутыми сединой волосами. Щеглов Александр Васильевич (это Петя еще в первый день выяснил). Судя по синему камню перстня — аж второго разряда. То есть генерал (или полковник гвардии). Его превосходительство. Солидно. Петя с трудом подавил в себе зависть. До такого чина он вряд ли дорастет. А как здорово было бы!