Танец с чашами. Исход Благодати - О. Зеленжар
«Уже мертвы», – додумал за него белобрысый. Рубиец мельтешил перед глазами, словно мельничные лопасти. «Он ведь от меня не отстанет», – с горечью подумал Асавин.
После встречи в «Негоднице» Эльбрено приодел молодого дворянина в менее приметные тряпки и привел в одну из комнатушек на границе Медного и Угольного порта. Дом с сомнительной репутацией. Хозяйка, госпожа Дарио, скупала краденое, а ее муженек знался с контрабандистами, хотя с виду ни за что не скажешь, что они из сумрачной братии. Асавин одновременно опасался и восхищался такого рода лицедеями, однако его не обманули их благочестивые улыбки, ни томик Закона Благодати, зажатый в ладонях старой леди. Небось, в нем, где-нибудь меж страниц, припрятана парочка золотых. Пыльная маленькая комнатушка, пара коек, сундук, набитый книгами и свечами, умывальник: вот и все нехитрое убранство. Сундук принадлежал Эльбрено. Однажды он обнаружил, что кто-то аккуратно вскрыл замок и покопался в книгах, при этом ни одна не исчезла. Прекрасное гостеприимство и потрясающая недалекость. Некоторые из книг можно было продать за крупную сумму, но хозяева явно были не в курсе, почем нынче Треалор или Милафтиль. Сам Асавин не очень-то берег свои бумажные сокровища. Во-первых, все это он уже читал и не раз. Во-вторых, ни одну он не купил.
Страсть к чтению возникла у него еще во времена рано загубленной юности. Стихи, истории, алхимические формулы… В те времена ему было плевать, что читать, лишь бы унестись мыслями из сырой темной камеры, хотя бы на время забыв тяжесть цепи, боль натертой кожи, смрад и ощущение сырой обволакивающей безнадеги. Каторга – жестокая кузница, либо ломает тебя, либо закаляет, но никогда не оставляет прежним. Чтение, живой ловкий ум и умение приспосабливаться помогли ему выжить, в то время как многие, гораздо сильнее и смелее его – превратились в смрадную груду, залитую известковым раствором. Это очень странное чувство, ходить по земле, зная, что попираешь кости своих недавних товарищей, но Асавин никогда не был излишне сентиментальным. Когда прочие тряслись, рыдали и молились, он думал, как выжить. Это словно игра в крейнирский пакс – не столько важно, какие у тебя карты на руках, сколько умело пустить пыль в глаза и заставить всех действовать так, как ты того хочешь. Главное, что нужно усвоить: нет хороших или плохих поступков – есть выигрышные и провальные комбинации.
Он частенько возвращался к мысли убить Тьега. Каждый раз, когда мальчишка беззаботно поворачивался спиной, он думал: «Вот сейчас!». Это было логично, и, главное, практично. Сталь надежно обрубит связывающие их нити, а свинцовые воды навсегда похоронят императорскую кровь, но каждый раз его останавливало любопытство. На что способен этот парень? Что сделает с ним Ильфеса? Тьег и правда был книгой, с наивным бесхитростным сюжетом, и она сочинялась прямо на глазах Асавина. Кто знает, какой будет финал в этом романе? Если он сможет сберечь мальчишку, одни только небеса знают, чем может одарить его императорская семья. Корысть и любопытство – комбинация настолько огнеопасная, насколько и выигрышная. Надо только знать, когда скинуть, а когда удвоить ставку.
Асавин лукаво посмотрел на пинающего шторы парня:
– Ммм… Хорошо.
– Что? – Тьег выпучил на него свои круглые серые глаза.
– Давай сегодня пройдемся. Только про апельсиновые аллеи и Лазурное Поместье можешь забыть… Это места, памятные Тьегу, а мой племянник Ациан, да снизойдет к нему Благой, прибыл издалека учиться… И так уж и быть, наслаждаться свой молодостью.
Серые глаза парня сверкнули детским восторгом, и Асавин еще раз хорошенько его оглядел. Басма отлично скрыла цвет волос, но загар на бледную кожу никак не хотел ложиться и проступал красноватыми ожогами. Пурпурный костюм был ему велик, топорщился складками в районе плеч, талии, штаны тоже большеваты… Тьег выглядел несуразно, потрепано. То, что нужно.
– Мальца не возьмем, будет только мешаться, – поспешил вставить Эльбрено.
Тьег не возражал. Они дождались, когда выкрашенный басмой оранганец вернется с рынка. Курт не желал оставлять своего господина и подозрительно щурился на Асавина. Пожалуй, мальчишка был проницательней хозяина, и поэтому категорически блондину не нравился. «Пусть щенок стережет сундук с книгами, – думал мужчина. – Не желаю, чтобы в нем снова копались».
Они покинули дом, когда красное солнце склонилось к горизонту, и утомительная дневная жара отпустила город. Асавин вышел из-под козырька парадной, приложил ладонь ко лбу, посмотрел на облака, которые принесло с запада. Серые, всклокоченный и тучные, быть дождю. Асавин улыбнулся. Прекрасное время, чтобы купаться в море. Вода сверху, вода снизу, а посредине – вода жизни, облаченная в оболочку плоти. Последний день Высокого Солнца – прекрасный повод прогуляться.
Он двинулся по узкой улочке, затесавшейся между рядами четырехэтажных длинных домов с красными черепичными крышами. Квартал Звонарей был не самым плохим, несмотря на расползающиеся молнии трещин по стенам, корявые узкие дороги, где густо пахло нечистотами, помоями и гниющей на солнце рыбой. Здесь солнце относительного благополучия еще нет-нет, но освещало дома. Небогатые ремесленники селились в этих ласточкиных гнездах, создавали семьи и плодили ту кровь, что текла по жилам города. Асавину казалось, что стоит приложить ухо к стене – непременно услышишь ровный пульс и спокойное дыхание Ильфесы. Ставни отворялись, впуская в жилища вечернюю прохладу, потянуло сладковатым запахом эфедры из ближайшей питейной. Где-то далеко звенела расстроенная мандолина, скрипела телега, и торговка хрипло предлагала персики. В маленькой часовенке Его Благодати зазвонили колокола. Мерный звук отражался от стен, расплывался в густом воздухе, обволакивал Асавина. Сейчас благочестивые пойдут на вечернюю молитву, а им надо ниже и дальше, в самую настоявшую Гаялту, темный ледяной ад.
– Скажи, Асавин, почему ты не красишь волосы басмой? – внезапно спросил Тьег. – Разве так было бы не проще для тебя?
На мгновение блондин задумался. Действительно, покрась ему волосы, и он будет похож на любого другого смуглого ильфесца, а голубые глаза… Подумаешь.
– Все верно, – кивнул Асавина, уступив место дородному парню с котомкой сушеных трав. – Светлые волосы слишком приметны… Однако, если я покрашу их, я могу кое что забыть…
«Забыть, что за поганая кровь течет в моих жилах. Забыть обещание, что дал над трупом матери», – думал Асавин, не выдавая невеселых мыслей. Он обернулся к Тьегу:
– Как бы умный человек ни пытался искоренить в себе все эмоциональное барахло, но оно – часть человеческой натуры. Наши переживания – вот что делает нас нами.
Судя по взгляду, парень не понял ровным счетом нихрена, но это заставило его на время заткнуться. Дорога к тому времени вывела их на Крабий спуск. Здесь брусчатка спускалась с пологого холма между домами, и когда шел дождь, потоки грязи и дерьма со всего города отвратительным водопадом
