Леонард Карпентер - Конан Полководец
Сон. Всего лишь кошмарный сон, начал медленно понимать Конан. Он открыл глаза, с трудом вспоминая, где находится. Подняв голову, Конан огляделся, и вдруг кровь застыла у него, в жилах — в бледном свете луны он увидел зловещий образ из своего сна. По темной комнате медленно и бесшумно скользила загадочная фигура с низко надвинутым на лицо капюшоном. Затаив дыхание, Конан следил, как она подкрадывается к кровати и наклоняется над ней.
Он услышал сдавленный крик и, вскочив на ноги, в два прыжка оказался рядом с таинственным незнакомцем. Бросившись на него, Конан навалился на ночного гостя всем телом и сдавил ему горло своими могучими руками. Жертва захрипела, пытаясь оказатьсопротивление, но Конан не увидел никаких признаков оружия.
Продолжая одной рукой сжимать горло незнакомца, он сунул другую руку ему под плащ в поисках меча или кинжала, но единственным оружием, которое он там обнаружил, были мягкие женские груди и нежный изгиб талии и бедер. Пробормотав сквозь зубы проклятье, Конан подхватил женщину на руки и понес к окну. Сорвав с нее капюшон, он повернул к свету ее лицо.
Это была Калисса, дочь барона. Конан усадил ее на пол у стены и сел рядом.
— Чтобы не было никаких недоразумений, миледи… Я не ваш брат, — взяв ее за подбородок, прошептал он ей на ухо. Он ждал ее реакции, но она только слабо шевельнула рукой, и Конан вновь наклонился к ее уху. — Если вы издадите хоть стон, я буду вынужден заставить вас замолчать. Не бойтесь, я не причиню вам вреда, но я не хочу, чтобы вы кричали, иначе могут подумать, что я собирался изнасиловать благородную даму. Вы обещаете выслушать меня, прежде чем своими криками разбудите весь дом?
Она медленно повернула к Конану лицо и взглянула на него с удивительным спокойствием. То, что произошло дальше, поразило его — вместо того, чтобы вырваться, Калисса мягко прижалась лицом к его шее.
— Ого, дорогая, что вы хотите этим сказать, — Конан осторожно погладил ее пальцы, все еще не доверяя Калиссе и ожидая, что в ее руке может быть зажато какое-нибудь тонкое лезвие. Убедившись, что там ничего нет и что ее руки ответили на его прикосновение нежным пожатием, он придвинулся к Калиссе ближе и обнял ее. Через мгновение их губы встретились.
Ее объятия стали более жаркими, а губы более нетерпеливыми. Ее тело обещало Конану все, что он захочет, но, превозмогая желание, он осторожно отстранился от Калиссы.
— Вы… что-то слишком ласковы сегодня, — едва дыша, произнес он. — А все-таки кого вы ожидали найти в этой кровати?
Конан почувствовал, как ее спина слегка напряглась. Она ослабила объятия и тоже отодвинулась от него, глядя ему в глаза. Ее голос прозвучал мягко и спокойно:
— Ты много себе позволяешь, телохранитель! Задавить желание, чтобы дать волю своему подозрению! Но если ты так настаиваешь, я отвечу. Я пришла сюда поговорить с моим братом, но вместо него нашла лишь холодные доспехи в его кровати. Сначала я ничего не поняла, но когда открыла забрало, то там не оказалось лица, и я страшно испугалась. А тут еще ты навалился на меня, как злодей, из темноты. Но я знаю что ты не сделал ничего плохого с Фавианом. Теперь я понимаю, почему тебя взяли на службу, в замок, хотя раньше меня удивляло твое присутствие среди нас.
— Вы имеете в виду, что я подхожу для определенной роли, — Конан взглянул на дверь, оставленную Калиссой приоткрытой. — Но эта роль сегодня ночью только началась, а вот когда она кончится — не знаю. Во всяком случае, мы не можем сидеть сейчас спокойно рядом с кроватью вашего брата. Один из нас — он или я — очень притягивает внимание убийцы.
— Тогда в моей комнате нам будет спокойнее, — Калисса взяла Конана за руку и повела через задрапированную дверь — в соседнюю комнату.
Пройдя через маленький узкий, коридорчик, они вошли в комнату Калиссы и заперли дверь на ключ.
— Так вы знали о сегодняшнем отравлений? — спросил Конан, усаживаясь рядом с ней на мягкую удобную кровать.
— Да. Хотя и не понимаю, как могло быть задумано это покушение, ведь мой брат в это время сидел на скамье рядом со мной и пил такой же мед, только не отравленный, — ответила Калисса, устраиваясь на подушках.
— Кубок предназначался мне, — мрачно произнес Конан. — А затем, чтобы скрыть следы, Своретта убил отравителя.
Неужели ты вдруг стал такой важной персоной и попал в самый центр интриг, плетущихся вокруг нашей семьи? — скептически поинтересовалась Калисса, но Конан уловил нотку зависти.
— Да нет, просто я всем своим видом раздражаю Своретту. Убив меня, он докажет барону, что вокруг полно мятежников и подтолкнет его к решительным действиям. А тем самым увеличит и свою власть.
— Может быть, это и правда, — задумчиво проговорила Калисса. — У Своретты всегда здесь были сильные позиции, но его тайная власть намного сильнее.
— По-моему, только один Лотиан пытается противостоять ему.
— Да, Лотиан! — усмехнулась Калисса. — Наш безобидный болтливый детский учитель. Как раз сегодня мой отец грозился заковать его в железо за то, что он посмел отговаривать его от суровых мер против мятежников. Ну и удовольствие я получила сегодня от праздника!
— Я рад, что мне не пришлось в нем участвовать. Хотя все же и я успел получить кое-какие удовольствия.
— О, Конан! — Калисса вдруг страстно обняла его за плечи. — И все же это мог быть прекрасный вечер, несмотря на все интриги! Этот праздник напомнил мне детство, когда наш дом был окружен садами и оживлен лучшими бардами и танцорами. Праздники были каждый вечер, и в них принимало участие столько гостей! Наша страна была тогда намного счастливее…
— А что было, когда госпожа Хильда была жива?
— О, это было давно, — вздохнула Калисса. — Даже Фавиан слишком молод, чтобы помнить все хорошо. С тех пор многое изменилось. Мой отец… — она вдруг замолчала.
— Барон не был таким жестоким правителем в те времена?
— Нет, он был благородным рыцарем, героем. А мать была как добрая фея, она смягчала его гнев и выводила его из уныния. О, нет, она не была слабой, они вместе прекрасно дополняли друг друга. Она принесла тепло не только в дом, но и в весь Динандар. Ее смерть была большой потерей для всех и величайшим преступлением, — она вновь замолчала. — Если бы она была жива, то и я была бы лучше.
— А еще ваша семья — это длинная линия свирепых воителей, закаленных в боях и бесчувственных к смерти и страданиям, не так ли?
— Да, у нас есть такой семейный культ. Эта старая легенда помогает иногда, когда надо собрать силы для борьбы. Немедия — беспокойная страна, то крестьянские бунты, то войны с другими баронами. К тому же Динандар не окружен, как другие провинции, горами и реками, так что отец восполняет эту незащищенность постоянной боевой готовностью. Он не надеется жить в мире. Он одержим войной.
