Эдуард Шауров - Оракулы перекрестков
– А ты, случаем, не сгущаешь краски? – спросил Бенджамиль, на секунду ему показалось, что перила балкона куда-то исчезли и он, балансируя, стоит над темной, слегка расцвеченной редкими огоньками бездной.
– Хочешь, познакомлю тебя с одним обмылком, который пятый год сидит на «молотке»? – лениво предложил Штерн. – Наркота нынче гуманная, можно и десять лет протянуть, даже пятнадцать. – Он нехорошо ухмыльнулся. – Мертвец платить за дозу не станет.
Бенджамиль поежился:
– Непривычно ты как-то говоришь, жутковато.
– Что есть, то есть…
Виктор поднялся из-за столика и подошел к перилам. В одной руке он держал сигарету, в другой блестящую металлическую зажигалку антикварного вида.
– Сударь! – провозгласил он торжественно. – Вам случалось курить? Хотя бы не взатяжку?
– Пару раз пробовал, давно, еще в школе, – смутившись, признался Бен. – А зачем это?
– Увидишь, – сказал Виктор загадочно.
Он взял сигарету в губы и щелкнул зажигалкой. Бенджамиль зачарованно следил, как Штерн прикуривает, заслонив огонек ладонью.
– Классная зажигалка! – сказал он с завистью. – Раритет?
– М-м-м… – Виктор с наслаждением затянулся, пряча зажигалку в карман брюк. – Хороший откат… М-м-м-ф… Не обманули.
Мэй потянул носом. Глаза у Виктора приобрели маслянистый блеск, по губам пробежала расслабленная улыбка.
– Совсем другое дело! – сказал он удовлетворенно. – От третьей бутылки вина на меня вечно хандра нападает. Пока пьешь – веселишься, а напьешься – плачешь!
Виктор затянулся еще раз и протянул сигарету Мэю.
– Попробуй, – сказал он как бы между прочим. – Втяни дым в легкие и задержи дыхание секунд на пять. Бьюсь об заклад, такого в твоем аутсайде не водится.
– Это марихуана? – осторожно спросил Бен, не решаясь взять сигарету.
– Марихуана?! – Виктор от души расхохотался. – На ботанику у меня денег не хватит! К тому же настоящую дурь на улице не купишь. Это «сат» – синтетик, так скажем, эрзац, но очень хороший эрзац, я плохую дрянь не беру. Пробуй, не бойся.
Бенджамиль опасливо взял сигарету большим и указательным пальцами.
– Даже не знаю… – промямлил он.
– Ладно, давай сюда! – немного разочарованно сказал Виктор.
В этот же миг Бенджамиль, сам не зная зачем, поднес сигарету ко рту и затянулся. Сладковато-горький, шершавый, как терка, дым заполнил легкие, Бен не удержал его в себе и мучительно закашлялся. Вторая затяжка получилась гораздо лучше, хотя в горле першило неимоверно, а на глаза навернулись слезы. Виктор одобрительно хлопнул его по плечу и отобрал сигарету.
– Ну как? – спросил он с интересом.
Бенджамиль осторожно прислушивался к своим ощущениям.
– Вроде ничего. В смысле, я ничего не чувствую! – сказал он наконец и засмеялся.
Виктор засмеялся следом.
В детстве отец несколько раз водил Бенджамиля купаться в реке. Теперь эта речка, равно как и прочие, упрятана в бетонную трубу, но тогда, двадцать пять лет назад, еще были на ее берегах маленькие платные пляжи с тентами и шезлонгами. Теперь старые воспоминания ожили, и Бену показалось, будто его подхватило теплое водяное течение. Несет куда-то, медленно переворачивая через голову. Мир вокруг сделался простым, легким и прозрачным.
– Значит, ты не любишь корпорацию? – спросил Бен, пытаясь настроиться на серьезный лад. – Из чувства протеста работаешь на Сити? А в Рождество наряжаешься Санта-Клаусом и лазишь по трубам с красным мешком?
Хихикнув, Бенджамиль потыкал ногой один из объемистых трехцветных мешков, действительно стоявших вдоль решетки балконного ограждения.
– Никуда я не лажу, – удивленно сказал Штерн, выпуская изо рта белесое облачко дыма. – Я люблю корпорацию… Никогда не кусай руку, которая тебя… Эй, Бенни! Рождество – запрещенный праздник! Откуда ты знаешь о непристойно-мистических, безнравственных персонажах вроде Санты?
– Мне мама рассказывала, в детстве, – признался Бен. – И никакой он не безнравственный, добрый старик, по трубам лазил. Скажу по секрету, мне родители даже Библию вслух читали. Только т-с-с-с! Никому!..
Виктор понимающе приложил ладонь к губам.
После смерти отца Бенджамиль с матерью переселились в нынешнюю квартиру. Мать прожила в ней всего два года. Спустя какое-то время Бен вспомнил о Библии. Он перерыл все старые вещи в поисках толстого брикета потрепанных листов, но так ничего и не нашел. Наверное, книга осталась где-нибудь в тайнике на старой квартире. А может быть, мать сожгла ее от греха подальше.
Бенджамиль, помотав головой, взял протянутую ему сигарету и с каверзным, обличающим видом погрозил Виктору пальцем:
– А ты откуда знаешь про эту чертовщину?
– Я-то? Я вообще много чего знаю.
– Нет! Серьезно!
– Серьезно? Если серьезно, то я иногда лажу через телефонную сеть в закрытые разделы инфохрана корпорации. Только это не совсем законно. Так что т-с-с-с. Никому!!!
– Ага! Я же говорил, что лазаешь! – радостно воскликнул Бен.
– Представляешь, – продолжал Виктор вдохновенно, – раньше весь мир был связан информационной сетью и каждый, кто пожелает, мог совершенно официально туда зайти, узнать все, что хочет… а теперь приходится лазать…
– С мешком… – прыснул Бенджамиль.
– Балда! – сказал Виктор, ухмыляясь. – Это не мешок, это парашют.
– На хрена?! – Бенджамиль выпучил глаза.
– С ним можно прыгнуть вниз.
– Ну?! Дашь примерить?
Когда Виктор закончил затягивать лямки вокруг ног Бенджамиля, оба приятеля уже покатывались от хохота. Бен все время пытался заглянуть себе за спину, чтобы посмотреть, как сидит ранец, а Виктор пытался удержать его на месте.
– Дай-ка ракету! – Виктор забрал у Бена коротенький окурок и отступил на пару шагов. – Вот и вся наука, – сказал он, осматривая экипированного парашютиста с ног до головы. – Ремни регулируются автоматически, вытяжной фал привязан к перилам.
– Как я выгляжу? – спросил Бен.
– Как полный придурок! – Виктор затянулся последний раз и бросил бычок вниз. – Хочешь прыгнуть? – неожиданно предложил он.
Бенджамиль попытался проследить глазами полет окурка. Веселость его слегка поубавилась.
– Хотя под кайфом прыгать нельзя, – сказал Виктор.
– Почему? – Бен с трудом оторвался от созерцания темного провала улицы.
– Потому что можешь полететь не вниз, а вверх, – захохотал Виктор.
Когда новый взрыв веселья угас, Штерн объяснил, вытирая глаза:
– Прыгать надо в свой счастливый день. Я прыгаю только по средам. У тебя сегодня день, несомненно, счастливый, но злоупотреблять везением не стоит. Тем более, что в одном из парашютов обрезан вытяжной шнур, а я не знаю, в каком.
– Зачем обрезан? – глупо улыбаясь, спросил Бенджамиль.
