Пол Андерсон - Три сердца, три льва
И еще одно доказательство — странные знания, непонятные для него самого и приходящие в нужный момент на помощь из глубин подсознания. Этот Кортана, например. Кортана — меч, как сказал лесовик. В нем заключена магическая сила. Сейчас он надежно спрятан в неприступном и неведомом месте. Но почему Хольгер помнит, что когда-то держал этот меч в руке?
Он вошел в небольшую светлую рощицу, прошел ее насквозь и столкнулся нос к носу с феей Морганой.
Встреча была, как гром среди ясного неба. Сладкий гром, поражающий в сердце. Она шла к нему сквозь поток золотого света и зеленые волны листвы… Ее платье сверкало, как снег… И улыбка на тубах была, как расцветающая роза… И волосы были, как ночной водопад, отражающий звезды…
— Привет тебе, Хольгер, — услышал он ее чарующий голос. — Давно мы не виделись.
Видит Бог, он изо всех сил старался сохранить самообладание. Но она взяла его за руку и посмотрела глаза в глаза.
— Как одиноко мне было без тебя, — тихо сказала она.
— Без меня??? — сдавленно вскрикнул он.
— Конечно, а без кого же? Или обо мне ты тоже забыл? — Ее «ты» звучало как музыка. — Тьма была наложена на тебя, но как долго тебя не было, Хольгер… — Она весело рассмеялась: — Но что у тебя с лицом, мой милый? О, мало кто из мужей встречает огнедышащего дракона лицом к лицу. Позволь мне излечить тебя. — Она коснулась пальцами его обожженной щеки. Укол боли — и волдыри исчезли. — Вот и все. Тебе лучше?
Нет, ему не стало лучше. Его прошиб пот, а ворот рубахи стал почему-то тесен.
— В том мире ты набрался скверных привычек, — улыбнулась она, вынула у него изо рта трубку, вытряхнула ее и сунула в кисет на поясе. Но при этом ее рука задержалась на его бедре гораздо дольше, чем это бывает при случайном прикосновении. — Гадкий мальчик.
Ее игривость неожиданно отрезвила его. Ему всегда было не по себе, когда зрелые женщины сюсюкают и вульгарно кокетничают.
— Послушай-ка, — буркнул он. — Альфрик не раз пытался меня убить, а ты помогала ему. Что же тебе теперь от меня надо?
— Что может быть нужно женщине, истосковавшейся по мужчине? — в том же ключе продолжала она.
Она шагнула к нему, он отступил.
— Милый, я не знала, что это был ты, и помогала Альфрику в полном неведении. В ту самую минуту, когда мне стало известно о его предательстве, я поспешила сюда.
Хольгер стер пот со лба.
— Ты лжешь, — сказал он.
— Даже если так, милый, что из того? Слабому полу нужно прощать маленькие невинные хитрости, не так ли? Главное, что я в самом деле пришла сюда за тобой. Вернись.
— Куда? В мир Хаоса?
— А почему бы нет, милый? Что, собственно, в этом скучном Порядке так привлекает тебя? Я буду искренней, но будь до конца честным и ты. Почему, Хольгер, мой милый медведь, ты должен класть жизнь за неотесанное мужичье и толстобрюхое мещанство, когда все ослепительные Звезды Хаоса могут принадлежать тебе? С каких пор ты стал человеком, который ищет счастья в убогом мире, пропахшем навозом и дымом? Ты, который обращал в бегство легионы! Ты можешь зажигать солнца и лепить новые миры, если захочешь!
Ее голова легла ему на грудь.
— Нет, нет… — выдавил он. — Я не верю тебе…
— О скорбная перемена! Где тот мужчина, которого я обнимала на Авалоне? Ты забыл, как принесла я тебе в дар столетия своей любви и молодости! — Все это звучало до пошлости банально, но блеск ее темных глаз околдовывал Хольгера. — Я не зову тебя в ряды Хаоса, милый, во зачем тебе война с ним? Вернемся на Авалон, Хольгер! Вернемся на счастливый наш Авалон!
У Хольгера пропало желание противиться ей. Она искренна, подумал он. Пусть она хочет вывести его из игры накануне решающих битв, но вместе с тем она искренна в любви к нему. В конце концов, почему бы и нет? Он ничего не должен в этом мире ни Порядку, ни Хаосу. Зато ее объятия обещают так много….
— Мы не виделись вечность, — шептала она, — а когда встретились, ты даже не поцеловал меня…
— Это… — Он кашлянул. — Это нетрудно исправить…
Их губы встретились. Высокая теплая волна подняла Хольгера… Он уже не мог думать о чем-то другом, не мог и не хотел.
— О-о! — вздохнула она. — Мой повелитель! Еще… Целуй меня, целуй…
Он обнял ее, но боковым зрением заметил, как что-то мелькнуло в кустах. Он поднял голову и увидел Алианору верхом на единороге.
— Хо-о-ольгер! — звала она, не замечая их. — Хо-о-оль… О!
Единорог увидел Моргану, встал на дыбы и, сбросив всадницу, умчался прочь, негодующе фыркая. Алианора, вскочив, уставилась на них.
— Ну вот, теперь он ко мне не вернется, — ни к селу ни к городу пожаловалась она. — Видишь, что ты наделал. — Она всхлипнула.
Хольгер выпустил из объятий Моргану.
— Уберите с моих глаз эту деревенскую девку! — гневно крикнула королева фей.
У Алианоры мигом высохли слезы.
— Убирайся отсюда сама! — закричала она. — Оставь его в покое, мерзкая ведьма!
— Хольгер! Если эта недозрелая девица сейчас же не оставит нас!..
— Недозрелая?!. — задохнулась от возмущения Алианора. — Ты! Зато ты давно уже перезрела!
— Соплячка!
— Старуха!
Хольгер ошалело крутил головой.
— Какая ты храбрая, дева-лебедь! — воскликнула фея Моргана. — Или ты только что снесла особенно удачное яйцо?
— Для этого мне нужно бы поучиться кудахтать у старых квочек!
— Ах так, прекрасно! В облике курицы тебе это будет проще! — Королева ядовито улыбнулась и стала делать руками быстрые пассы.
— Эгей! — подскочил к ней Хольгер. — Без этих штучек!
Он не собирался делать этого, но плохо рассчитал дистанцию, и получилось так, что он грудью толкнул ее в плечо. Моргана покатилась по траве.
— Прошу прощения, — Хольгер протянул ей руку.
Она оттолкнула руку и быстро вскочила. Гнев стер все краски с ее лица — оно было холодным и бледным.
— Что ж, друзья, — произнесла она, — У вас своя дорога у меня своя. Но мы обязательно встретимся — Она неприятно хихикнула, взмахнула рукой и исчезла. Воздух с хлопком заполнил образовавшуюся пустоту.
Теперь Алианора разрыдалась по-настоящему, уткнувшись в ствол дерева и спрятав лицо в ладони. Хольгер подошел и тронул ее за плечо. Она стряхнула его руку.
— Уйди! — всхлипнула она. — Ступай к своей… своей ведьме… если она… тебе нравится…
Что толку было оправдываться?
— Иди, иди, — шмыгая носом, гнала его Алианора, — никто не заплачет… Сколько угодно…
Только женских слез Хольгеру и не хватало, Он крепко взял ее за плечи, развернул к себе в сказал:
— Слушай. У меня с ней ничего не было, понятно? И никогда не будет. Запомни это. А теперь скажи: пойдешь со мной, как взрослая, или тебя нести, как ребенка?
