Князь Благовещенский: Князь Благовещенский. Наместник. Пророк - Виталий Сергеевич Останин
– Буквально – я жив.
– Бред. Скорее уж, я жив, сменил сторону, и ты до меня не дотянешься!
Юсупов не мог похвастать тем, что знает Пояркова, но ему показалось, что накал в голосе владетеля пошел на спад. Он все еще злился, но уже не так, как минутой раньше. Теперь он раздумывал над вариантами. Что вовсе не значило, будто угроза для мелких сошек, вроде него, Алмаза, миновала.
– Со всем уважением, Николай Олегович, но это вы напрасно на Игоря. Суицидальных наклонностей за ним никогда не имелось. У прежнего разве что, – как-то не очень понятно закончил Евсеев. – Должен же он понимать, что иуды, сколько бы ни скрывались и сколь мощной поддержкой не пользовались, долго не живут.
Князь на миг задумался, но, судя по лицу, и этот аргумент Евсеева его не впечатлил.
– То есть, Федор Андреевич, ты хочешь сказать, что этот… Что Игорь сумел втереться в доверие к своим похитителям настолько, что те дали ему возможность посещать театры?
– Как версия, княже.
Алмаз тоже об этом думал. Не в таких формулировках, скорее подсознательно отказываясь принимать версию предательства.
– Что же он такого для них сделал, чтобы обрести подобное доверие? Я вот навскидку не могу ничего такого придумать. Разве что работать на них согласился.
Воевода пожал плечами, совершенно не впечатленный раздраженным тоном князя. То ли знал его лучше, то ли были у него какие-то мысли на сей счет.
– Он изворотливый, вы же сами говорили.
– Уж это – с избытком! – внезапно согласился Поярков и неожиданно ухмыльнулся. Уже совсем не зло, а будто вспомнив что-то очень забавное и не лишенное приятности.
Так родители вспоминают выходки детей – уж в чем в чем, а в этом татарин разбирался. Конечно, князь мог вспомнить шалость сына, принесшую убытков на тысячи рублей, но заставляющую сердце отца биться гордо и радостно. Но в контексте беседы…
– Так может?.. – Евсеев вскинул брови в вопросе.
– Не будем отбрасывать этот вариант, – кивнул князь, как-то даже оживившись. – Я по-прежнему не понимаю, чем он мог купить своих… Но допустим. Гротов, Юсупов!
Он словно только вспомнил об их присутствии.
– Нужна дополнительная информация. Если он в Риме или окрестностях, значит, будут еще следы. Если прав Федор Андреевич, значит, он сам их нам оставит. Если же ошибался – тоже. Переройте все, но любая мелочь должна дойти до меня незамедлительно. Девка эта полуголая – кто она? Почему Игорь за ее спиной? Кто его спутница? Все, ясно вам?
– Слушаюсь, – в унисон ответили компьютерщики.
– Юсупов, работать будешь здесь.
На это Алмаз лишь кивнул. Он предполагал такое развитие событий. В том смысле, что ему придется задержаться в резиденции, а не версию Евсеева. Почему, интересно, князь вдруг в нее поверил? Ясно, что они с воеводой знали больше, но вот что именно?
«Закончится нарезка задач, подойду к воеводе и спрошу!» – решил он. Не прибьют же его за вопрос, в самом деле?
А еще на душе стало менее мерзко. Какой-то осадок оставался, но в ходе скоротечного обмена репликами князя с Евсеевым о какой-то игре Антошина даже дышать стало значительно легче.
Спустя пару минут Юсупова выпроводили из кабинета, получив от него все, что желали. Вместе с ним в приемную вышли Евсеев с Гротовым, получившие свои задачи. У стола референта уже замерли в ожидании трое мужчин из отдела аналитики, которые тут же скользнули в приоткрытую дверь.
– Устроишь Алмазу рабочее место? – обращаясь к Гротову, спросил воевода, явно намереваясь покинуть их и заняться своими делами.
– Конечно, – отозвался тот.
Но прежде чем тот смог уйти, татарин удержал его фразой:
– Федор Андреевич, можно вопрос? Наедине?
Гротов едва заметно сморщился, скрывая свое отношение к привилегированности бывшего подчиненного, но Алмазу на это было плевать.
– Пройдемся по коридору? – Евсеев на просьбу отреагировал без удивления, попросив Гротова: – Подождешь, Пал Юрич?
– Ну, что у тебя? – спросил он, когда мягкий ворс ковра глушил их шаги уже метрах в двадцати от приемной.
– Что значит «у прежнего»? – сразу спросил Алмаз.
И принялся было пояснять, что имеет в виду непонятное завершение реплики воеводы, но тот его прервал:
– Я понял, о чем ты. Сам Игорь тебе не рассказывал?
– Нет.
– Ну и я не вправе тогда. Через полчасика, когда князь закончит с аналитиками, я спрошу у него, можно ли тебя ввести в курс дела. А пока – не обессудь.
– Ясно, Федор Андреевич. Пойду работать тогда.
Около часа он частым бреднем шерстил Сеть. Но больше она следов Антошина не выдавала. Словно бы он действительно специально вынырнул из волн информации, чтобы его заметили, после чего снова скрылся в пучине. Чем дальше Алмаз пытался найти хоть какое-то его упоминание, тем больше он склонялся к версии Евсеева.
Зато результаты были у Гротова. Он занимался спутницей боярина, той самой шатенкой, которая сопровождала его в театр. И вот о ней сведений оказалось в избытке. Не лежащих на поверхности, понятное дело, но и закрытых баз для доступа к ним ломать не пришлось. Информация, должным образом систематизированная, уже отправилась к аналитикам, которые сами будут докладывать князю.
Ее звали Челия Домиани, и была она наследницей древнего сицилийского рода. Двадцать шесть лет, не замужем, детей нет – на первый взгляд, ничего выдающегося. Как и в роде Домиани, который занимал лишь третью сотню в рейтинге влиятельных семей Европы.
Однако при более близком рассмотрении выяснилось, что девица была протектором и при этом одним из лучших наемников на всем итальянском сапоге. Редкий изъян в даре – невозможность использования атакующих аспектов – сделал ее уникальным специалистом по охране важных персон, этаким одаренным телохранителем экстра-класса. Защитные и сдерживающие аспекты протекторов были практически неодолимы.
Очень узкий специалист, другими словами, ко всему прочему отлично владеющий рукопашным боем, что для магов скорее исключение, чем правило. Челия Домиани хотя официально и являлась фрилансером, фактически давно и прочно имела только одного клиента – Ватикан. Точнее сказать, ее основным работодателем выступал орден Святого Доминика, известный больше под названием ордена Псов Господних.
Появление ее в компании с Антошиным могло иметь лишь два объяснения. Первое – она его телохранитель, приставленный к Игорю папистами: ценное приобретение следовало оберегать от любых случайностей. Второе – Челия Домиани его надзиратель, задача которого заключается в том, чтобы не дать пророку сбежать. И пусть второе объяснение было менее правдоподобным (пленника не отпустили бы на променад в центр Рима), оба они указывали на похитителей.
– Если Евсеев прав, и боярин ведет какую-то свою игру, то я не представляю, как ему это удалось! – с некоторым даже восхищением выдал Гротов, когда Алмаз закончил читать сводку по наемнице. – И засветиться, и след указать! Как они ему это позволили сделать? Не идиоты же!
Юсупов, около получаса назад узнавший от Евсеева, что человек, которого он считал племянником князя, на самом деле пришелец из другого
