Практическая магия и нечисть по соседству - Евгения Владимировна Потапова
– Ну что? – спросил он.
– Не вижу ничего, – удивленно пожала я плечами.
– Но ведь есть что-то?
– Есть, Саша. Может, ее ко мне? Там у меня свои методы, – предложила я.
– Как ее к тебе? Она же не поедет, – покачал головой он.
– Ну как кавказскую пленницу – в спальный мешок и ко мне в гости, – рассмеялась я.
Из кухни выглянул отец.
– Ну вы чего там, голубки, шушукаетесь, идемте чай пить.
Мы вернулись на кухню. Я снова попыталась всмотреться в Людмилу, но безрезультатно.
– Мама, давай к Агнете съездим, – начал Саша.
– Сынок, я так себя плохо чувствую, мне бы полежать, а ты хочешь, чтобы я в таком виде в гости поехала. – Она отмахнулась от него.
– Мать, Санек прав, давай дуй к будущей снохе, посмотри, как она живет. Может, мы еще своего сыночка отдавать ей не будем, – Павел пытался рассмешить жену.
Она слабо улыбнулась и помотала головой.
– Паша, не могу я даже из дома выйти.
– А я тебя вынесу на руках, ты же моя голубка, моя пушинка. – Видно, он понял наши намерения.
Она замахала на него руками, а потом как-то сникла и заплакала, тихо так, жалобно. Павел сгреб жену на руки и потащил к машине сына. Усадил ее на заднее сиденье, сам сел рядом и стал вытирать слезы и укачивать, как маленького ребенка. Мы с Сашей забрались в «Ниву» и отправились ко мне. Чем дальше отъезжали от их дома, тем сильнее мне давило в затылок. Люда по дороге потеряла сознание.
Павел внес ее во двор и спросил, куда с ней идти. Показала на летнюю кухню, с таким «богатством» делать в моем доме ей нечего. Проша под ногами так и вился, а Маруська забилась в коридоре под шкаф и тихо скулила. На моей территории семья отлично просматривалась. У Саши и Павла стояла хорошая родовая защита, а вот Людмиле не повезло. Ее аура или кокон был пробит в нескольких местах, кое-где ее подъедали пиявки, в районе сердца, на шее у основания черепа, у копчика плотно присосались черные сущности. Меня всю передернуло.
Павел внес жену в летнюю кухню и уложил на диван. Сам вышел и уселся вместе с Сашей в беседке.
– Саша, вы там с Катюшкой чай организуйте, а я пока посмотрю, что можно сделать, – попросила я.
Сходила за картами, по дороге прихватила мешочек с солью, смешанной с полынью. Безумно хотелось их посолить, как солят обычных пиявок, когда они присасываются. Из сумки вынула свечки, тоже пригодятся. Села около Людмилы, перетасовала карты с вопросами, можно мне работать с ней или нет, как это на мне скажется и на моей семье. На все я получила положительный ответ.
Люда застонала. Пиявка, которая грызла защиту, перебралась ей на руку и вцепилась в нее. Ах ты, гадина такая, я аж подпрыгнула. Вытащила щепотку соли и бросила в нее. Сущность пискнула и отвалилась, видно, не успела еще хорошенько присосаться. Проша вцепился в нее и поволок в угол. Сначала он с ней поиграл немного, порычал, а потом голод пересилил жажду развлечений, и он ее втянул в себя, как толстую макаронину.
Посолила еще парочку тех, что ковыряли защиту, видно, этим сущам она пришлась по вкусу. Они были небольшими и не такими упитанными, как те, что гнездились на теле женщины. Отвалились так же легко, как и первая. В процессе посола чего я только не говорила, куда я их только не отправляла, и на остров Буян, и за моря, и за океаны, и в черные болота непроходимые, и даже назад, туда, откуда они пришли. Но уйти они так никуда и не смогли, всех подъедал волшебный кот Проша.
А вот с теми, что сидели на теле, пришлось повозиться. Соль их не брала, казалось, что она их только злит, и они еще рьянее и глубже вгрызаются в тело Людмилы. Если их это не берет, значит, возьмет огонь, выжжем напалмом всякую нечисть. Скрутила три свечи между собой, чтобы пламя было поинтенсивней. Поднесла к той, что сидела у основания черепа. Ей это не понравилось, она оторвалась от шеи и попыталась дать отпор, раззявив свою чудовищную пасть. Сразу же туда полетела щепотка соли. Если бы у нее были глаза, то она бы их вытаращила от удивления. Она повисла на присоске на хвосте. Проша не растерялся и сбил ее к себе в пасть. Две оставшиеся начали усиленно поглощать жизненные силы женщины. Они жирели и увеличивались на глазах. Нельзя было медлить. Потыкала в ту, что расположилась на копчике. Та извивалась и уходила от пламени свечи. Врешь, не возьмешь, я и с тобой справлюсь. Зажгла еще одну свечу и прошлась пламенем с двух сторон. Пиявка сморщилась, пронзительно заверещала и отвалилась. Проша съел и поджаренную сущ.
Осталась последняя, в районе сердца. Эта не собиралась сдаваться просто так. Как только я начала тыкать в нее пламенем, она оторвалась от Людмилы и попыталась вцепиться в меня. Бросила ей в пасть соль с полынью. Сущность зашипела и в последнем рывке вцепилась в мою правую руку. Я охнула от неожиданности. Резко заломило плечо, онемела кисть. С ужасом наблюдала, как она отлепила хвост от Людмилы и переползает ко мне на руку.
Вдруг Проша прыгнул и повис на моей кисти, пожирая сущ прямо на мне. Когда он это ел, в нем проглядывали черты не обычного милого кота, а чего-то непонятного и потустороннего. Но какая разница, кто тебя спас, главное, чтобы потом он не захотел приготовить себе на обед спасенного.
Больше пиявок не наблюдалось. Тройную свечу оставила в головах у Людмилы догорать. Женщина тихо и мирно посапывала. Сколько она тут проспит, неизвестно. Надо будет потом подлатать ей защиту.
Руку ломило, надо же, ухитрилась пиявка меня цепануть. Отломила от полынного веника несколько веточек, подожгла и окурила то место, где давеча висела сущность. Стало полегче. Отправилась в душ в бане, хотелось с себя все смыть. После прохладной водички ощутила прежнюю бодрость и прилив сил. Рука уже не болела.
В беседке сидели Павел и Саша, о чем-то разговаривали и пили чай. Увидели меня и повскакивали со своих мест. Мне налили чай.
– Как она? – спросил отец с тревогой.
– Спит, – ответила я и устало плюхнулась на лавку.
Саша протянул мне чашку с чаем.
– Ну пусть спит. – Он
